Михаил Швыдкой поделился с "Огоньком" своими впечатлениями от открывшейся в Париже выставки "Святая Русь".
— Многие у нас и во Франции уже называют эту выставку одним из самых масштабных проектов десятилетия...
— Некоторые гости из России, посетившие эту выставку, не столько в шутку, сколько всерьез замечали, что хорошо бы ее привезти в Россию... Парадокс, хотя и вполне объяснимый. Во-первых, кураторам из Лувра повезло с российскими партнерами: Государственный Исторический музей, Русский музей и Третьяковская галерея. Они помогли французским коллегам правильно выбрать объекты: а чтобы правильно выбрать объекты, нужно правильно выбрать музеи. Уникальность этой экспозиции в том, что здесь представлены не только работы из столичных музеев, — там, конечно, великие вещи, бесценные произведения — но и из провинциальных. Например, иконостас Белозерского монастыря, или вещи из Новгородского кремля, из псковских музеев, из Вологды. Эта выставка сделана все же для французской публики. Поэтому в ней присутствует элемент дидактизма. То есть объясняется то, что русской публике объяснять было бы необязательно. Она выстроена хронологически — от первых упоминаний Руси в хрониках 860 года до начала XVIII века: экспозиция заканчивается эпохой молодого Петра. Когда ты имеешь возможность объемно, широко охватить взглядом допетровское искусство, то понимаешь, что оно не уступает по масштабу, насыщенности духовной жизни и одновременно по уровню пластических, цветовых открытий искусству европейскому. Иконы, конечно, производят наибольшее впечатление. Там еще была и потрясающая церковная утварь, и русская вышивка — уникальное золотое шитье... Но иконы, на мой взгляд, все затмевают. Французы знакомы, скажем, с иконописью XVIII-XIX веков. Но то, что они увидели на выставке, судя по отзывам в прессе, стало для них открытием нового мира. Который развивался несколько обособленно, но вместе с тем был органической частью мировой культуры.
— Можно ли это назвать основным месседжем выставки?
— Да. Эта выставка свидетельствует, что мы в очень большой степени страна европейской культуры. При том что у России особая судьба — быть между Востоком и Западом, даже под ордынским игом Русь продолжала ощущать себя частью европейской цивилизации. И эту двойственность русской культуры выставка также очень хорошо отражает.
— За последние месяцы много говорилось с российской и французской стороны о необъяснимой близости наших стран. Как бы вы объяснили этот феномен?
— В том-то и дело, что рациональных, логических объяснений такой взаимной любви между Россией и Францией нет. Я размышлял на эту тему и пришел к выводу, что на самом деле нет более непохожих народов, чем французский и российский. Французы — картезианцы, люди рационального склада ума, а русские, напротив, скорее склонны к эмоционально-идеалистическому восприятию мира. При этом в истории взаимоотношений между Францией и Россией происходили удивительные вещи: после войны 1812 года не было отторжения между народами — как не было его и после Крымской кампании, и после других военных и прочих конфликтов вплоть до XX века. Образно говоря, воевали с Наполеоном, но не с французами. Ни в народах, ни даже во власти не накопилось каких-то взаимных обид, негативной памяти. Во время Крымской кампании, например, против нас воевали и французы, и англичане. Но к англичанам у нас отношение вполне рациональное и объяснимое — как к соперникам, а к французам — нет. Как это объяснить? Это совершенно феноменальная вещь: Франция существует в русском сознании независимо ни от чего. Ну где еще такое встретишь — Rue Lenine (улица Ленина) есть в семи французских городах! Они не меняют названий. Я уже не говорю про мост Александра Третьего, который открывал Николай Второй, или бульвар Сталинград. Понимаете, логического объяснения этому феномену быть не может. И прелесть именно в этом. Это совершенно особый случай с двумя народами, которые на протяжении столетий, несмотря ни на что, тянутся друг к другу. Российскому президенту устроили во Франции удивительно теплый, дружественный прием. Не забудем также, что Франция и Россия — культуроцентричные страны. И мы можем позавидовать и поучиться тому, как французы отстаивают интересы отечественной культуры.
— Современное искусство России также будет представлено в рамках года России во Франции?
— Я как раз недавно вел переговоры с коллегами из музея современного искусства в Париже — о том, чтобы сделать выставку современных российских художников и открыть ее 10 июля, одновременно с французской выставкой в Москве. Я считаю, что мы должны представить Россию не только как страну с колоссальными традициями, но и как страну развивающуюся, способную к диалогу с реальностью. Никакая техническая модернизация невозможна без развития современной культуры. Впрочем, и наличие мощной культурной традиции этому тоже не может помешать. Понятие "страна-музей" у нас часто употребляют с негативным оттенком, однако, скажем, Италия или Франция — не меньшие "страны-музеи". Что не мешает им чувствовать себя при этом современными, технологически развитыми государствами.