Большой театр в этом сезоне сознательно играет на контрасте, который на первый взгляд кажется настолько радикальным, насколько это возможно. Буквально как черное и белое. Первой его оперной премьерой был "Воццек" Берга — о нем свежо воспоминанье: сложнейший музыкальный текст, надрывная экспрессионистская история, один из самых знаменитых, но и самых беспросветных шедевров прошлого века, который исполнялся в Большом впервые, да и прежде на просторах одной шестой части суши ставился лишь единожды, почти 80 лет назад. А теперь вот еще одна вещь, которая в Большом никогда не ставилась, но только эту-то вещь знают и стар и млад, и мало какой музтеатр в глубинке ее не ставил — как правило, еще и по много раз. Потому что это "Летучая мышь". Менее комфортной ситуации, чем соседство музыки Берга с опереттой Иоганна Штрауса, пожалуй, и не придумаешь.
На самом деле "Летучая мышь" с конца XIX века именно в оперных театрах Европы идет регулярно и бойко, в этом смысле решительно обгоняя все остальные классические оперетты. Хотя московской публике впервые об этом напомнил отнюдь не Большой — десять лет назад оперетту Штрауса ставили в Театре имени Станиславского и Немировича-Данченко, недавно собственную постановку показывала "Новая опера". В "Новой опере", правда, "Мышь" обернулась скандальным провалом, какого старожилы не припомнят и который годился разве что на то, чтобы похоронить идею всякого современного прочтения этой оперетты.
Но что поделать? Смешно сказать, но аутентичной "Летучей мыши", такой театральной ее версии, которая воспринималась бы как авторитетная классика и при этом была бы в полном соответствии с первоначальной сценической жизнью штраусовского оригинала (ну как старый "Евгений Онегин" Большого театра), у нас все равно нет уже давным-давно. По крайней мере с тех пор, как в первый послевоенный год Николай Эрдман и Михаил Вольпин сделали новую русскоязычную версию либретто "Летучей мыши", которая потом и стала общепринятой и на которой, в частности, основан сценарий почтенного фильма 1976 года с братьями Соломиными. Основные сюжетные линии Эрдман и Вольпин оставили в целости, но вольностей позволили себе немало. В первоначальном либретто Карла Хаффнера и Рихарда Жене Розалинда, главная героиня оперетты, вовсе не наряжалась для бала в костюм летучей мыши. Это Фальке, друг ее мужа Айзенштайна, когда-то нарядился летучей мышью для одной вечеринки, а потом Айзенштайн (сам одевшийся бабочкой — интересное, видимо, было зрелище), вместо того чтобы отвезти пьяного товарища домой, оставил его проспаться на лавочке. После чего Фальке был вынужден пробираться к себе по уже вполне проснувшейся Вене все в том же милом карнавальном костюме — и с тех пор вынашивал желание как следует Айзенштайну отомстить.
Такой авторитетной версии «Летучей мыши», которая воспринималась бы в полном соответствии со сценической жизнью штраусовского оригинала (ну как старый «Евгений Онегин» Большого театра), у нас нет давным-давно
Коррективы Эрдмана и Вольпина, конечно, не ахти какие революционные переделки, но все же в нынешнее время, когда перед подробностями аутентичного авторского текста — и музыкального, и словесного — в оперном мире принято становиться во фрунт, возвращение к оригинальному либретто (и оригинальному немецкому языку музыкальных номеров) смотрится как минимум хорошим тоном. Правда, немножко настораживает обещанное присутствие и нового русского текста от драматурга Максима Курочкина, но хочется думать, что Большой извлек уроки из печального опыта "Новой оперы", призвавшей с той же целью Аркадия Арканова и получившей благодаря этому в разговорных диалогах запредельное количество пошлятины последнего разбора.
И конечно, в любом случае эта "Летучая мышь" примечательна как работа интересной и многообещающей постановочной команды. Оперетту ставит сенсационно юная звезда нашей оперной режиссуры Василий Бархатов, для которого "Летучая мышь" еще и дебют в Большом. Декорации придумал Зиновий Марголин, один из главных отечественных театральных художников, причем по сложности и эффектности у его сценографии в этот раз есть шанс побить все рекорды: даже на сносно оснащенной в технологическом смысле Новой сцене Большого понадобилось две недели, чтобы смонтировать декорации и отладить их работу. Еще один дебют — костюмы от модельера Игоря Чапурина, который в Большом не новичок, но прежде работал только в балетных спектаклях. Ну а руководство музыкальной частью поручено музыканту европейской выучки и европейской традиции — швейцарскому дирижеру Кристофу-Матиасу Мюллеру, ныне возглавляющему Геттингенский симфонический оркестр. Серьезная и тщательная проработка именно музыкальной стороны в этой "Летучей мыши" обещает быть приоритетом — во всяком случае, эти намерения высказывал Василий Бархатов: "У нас она ставилась в каждом провинциальном театре музкомедии, сложнейшие партии пели безголосые люди! Я давно хотел исправить эту несправедливость".
Большой театр, 17, 18, 19, 20, 21 марта, 19.00