Празднование 196-й годовщины со дня рождения Тараса Шевченко подтвердило, что украинские политики спешат сформировать национальную идентичность. Непонятно, впрочем, зачем они делают это столь суетно и бестолково.
Сосед Лукашенко, охотно оперируя славянско-советской общностью в прагматичных целях, тихой сапой сумел продвинуться в создании белорусской нации гораздо дальше. Вопреки распространенному у нас заблуждению, белорусы за 10-15 лет привыкли воспринимать себя как цельную и самодостаточную нацию, близкую, но отдельную от России. Вовсе не выпячивая при этом проблему языка.
Не то на Украине. Или в Украине? До сих пор непонятно, ради чего столько политической страсти было вложено в проблему предлога. Кто сказал, что "на Урале", "на Кубе" или "на Аляске" звучит хуже, чем "в Хибинах", "в Пуэрто-Рико" или "в Гренландии"?
Избыточная надрывность языковых претензий говорит о внутренней неуверенности их инициаторов, а также о том, что более глубоких мер укрепления украинской государственности они не знают или страшатся.
Во-первых, это недемократично: если половина населения привыкла говорить на языке, который не нравится государству, власти следовало бы думать о правах избирателей.
Во-вторых, это контрпродуктивно. Если страна состоит из двух или более социокультурных блоков, элите не стоит концентрироваться на том, что их разделяет. Если, конечно приоритетом является страна и народ, а не частные амбиции.
В-третьих, это иррационально в культурном отношении. Владеть двумя языками лучше, чем одним. Русский язык обеспечивает такой доступ к культурным и научным пластам, который украинский (при всем к нему уважении) обеспечить пока не в силах. Странно шарахаться от более мощного инструмента познания к более слабому — хотя бы и горячо любимому.
Наконец, трагикомично выглядит такой неолимпийский вид спорта, как перетягивание Кобзаря. Вот глава киевской организации "Свобода" Андрей Мохник с гневом предупреждает Януковича о недопустимости "уничтожения украинского языка, в частности, путем введения русского языка как второго государственного". Трудно более откровенно проговориться насчет масштаба притязаний и подспудного страха конкуренции.
Пушкин, не в обиду будь сказано, задает несколько иной масштаб языковой свободы: "Чуждый язык распространяется не саблею и пожарами, но собственным обилием и превосходством".
Что касается Януковича, то он не стал задираться "на принцип". И правильно сделал. Если речь не о сведении политических счетов, а о чем-то более долговременном, есть смысл довериться "собственному обилию и превосходству".