Премьера балет
Проект "Хореографы будущего" Саша Вальц запустила в 2008 году. После первой же пробы вечера открытых ею молодых авторов стали не менее популярными, чем постановки знаменитой немки. Очередное явление "Хореографов будущего" наблюдала в берлинской Radialsystem V ОЛЬГА ГЕРДТ.
В основном в этом проекте пробуют себя в качестве постановщиков танцовщики компании "Саша Вальц и гости". Вечер "Хореографы будущего-2010" тоже открыли артисты госпожи Вальц — чех Жири Бартованек и очаровательные китайцы Хуан Ши и Нианниан Цхо. Последние похожи на сиамских близнецов. Кажется, у них на двоих одна нервная система и общие легкие — так слаженно крепыш Хуан и невесомая Нианниан работают в дуэтах, которые тоже сочиняют вместе. Китайцы и чех ударились в воспоминания. Бартованек, на все лады обыгрывая в сольном проекте "Aneho" юбку-кринолин, проецировал на экран фотографии из семейного альбома: вот папа-чех, вот мама-африканка. Но ничего поучительного из прошлого так и не извлек. Китайцы пригласили в проект "The Sound of Qin" музыканта-аутентиста Соу Си-таи, 15 минут щипавшего древний китайский инструмент,— тоже надеялись, что тело, интуитивно реагирующее на ритмы и звуки, само что-нибудь да вспомнит. И тоже мимо.
Но в "Хореографах будущего" главные ожидания обычно связаны не с танцовщиками Саши Вальц, а с теми, кого она приглашает со стороны. На сей раз гостем оказался эквадорец Фабиан Барба, основавший пару лет назад в Брюсселе с четырьмя другими танцовщиками коллектив Bosy Rocks. В Берлин он привез сольный проект. Как и ожидалось — провокационный.
Спектакль "A Mary Wigman Dance Evening" посвящен выдающейся экспрессионистке, создательнице немецкого выразительного танца Мари Вигман. Господин Барба под присмотром серьезных авторитетов, учениц Вигман — хореографа Сюзан Линке и исследовательницы движения Ирен Зибен, восстановил девять номеров из программы "Schwingende Landschaft", с которой в конце двадцатых годов Вигман отправилась в свое первое американское турне. Именно эта поездка сделала дипломированного педагога гимнастики мировой знаменитостью. Она же стала началом конца — вернуться после турне предстояло в нацистскую Германию. Экспрессивный стиль Вигман новой власти нравился: ритуальные пляски, устрашающие маски — все это вполне устраивало любителей факельных шествий. У Вигман тоже какое-то время стилистических разногласий с властью не было. Но ангажировать знаменитость нацистам не удалось: отвергнув предложение сделать постановку во славу Гитлера, Вигман надолго лишилась школы и возможности выступать.
Вообще-то копаться в истории хореографы современного танца не любят. Реставрации, реконструкции — это радости классиков. Но Фабиан Барба окунулся в процесс с головой. Он пожелал не просто восстановить номера великой реформаторши, но представить, как мог выглядеть танцевальный вечер в тридцатые годы. С техникой тех времен, тогдашней публикой и тогдашним "хореографом будущего" — Мари Вигман. Получилось так: булькает и трещит скопированная с кинопленок с записями ее танцев музыка. Один-единственный луч света бегает, не всегда успевая, за танцовщицей по сцене. Сама героиня похожа на звезду немого кино или женщину-медиума из бродячего цирка. Нелепо гримасничает, манерно заламывает руки и комично кланяется после каждого номера. В паузах между выступлениями — артистке надо переодеться — в зале зажигают свет и наигрывают на фортепиано меланхоличного Сати. Можно успеть выпить кофе, перекурить, попудрить носик, можно вообще уйти и не вернуться.
Публику сначала разбирает смех. Потом охватывает ужас. Танцовщик похож на Мари Вигман как брат-близнец. То же красивое и тяжелое лицо, те же вьющиеся коротко обрезанные волосы, те же слегка сутулые плечи, придававшие танцовщице особый ведьминский шарм. А уж эти завораживающие колебания торса, шаманские кружения да магические пасы руками, вводившие публику в состояние транса,— кажется, сама Мари Вигман вселилась в эквадорца!
Публика в паузах нервничала. Если это серьезная исследовательская работа — почему нам позволяют смеяться над самой Вигман, будто она бородатая женщина или другой какой фрик? Если это какая-то спиритическая шутка — причем тут реконструкция? Но Фабиан Барба, похоже, нашел свой, особый способ разговаривать с призраками. Его Мари Вигман — пересаженное в мужское тело, осмеянное во всех своих пафосных проявлениях священное чудовище. Киношный монстр, невеста Франкенштейна. Не быть ей живу никогда — и в этом вся горечь. A "Mary Wigman Dance Evening" — ирония над нашими ожиданиями чудесного воскрешения. Чудес не бывает, говорит хореограф. Что было — прошло навсегда. Подкрасить, переодеть, напустить туману и выдать одно тело за другое можно. Но это не реконструкция — просто фокус, трюк, маленькое шарлатанство. И уж если морочить зрителей — пусть им при этом хотя бы не будет скучно.