"Думаю, теперь вся русская команда на Олимпиаде воспрянет духом"

24-летний москвич НИКИТА КРЮКОВ стал первым в истории отечественных лыж победителем Олимпиады в индивидуальном спринте. После финиша он рассказал ВАЛЕРИИ МИРОНОВОЙ о том, что предшествовало победе и своих ощущениях во время соревнований и после них

— После полуфинала вы, наверное, с большим душевным трепетом ожидали своей участи - пройдете в финал или же нет?

— Я рассудил, что если наш полуфинальный забег был самым сегодня быстрым - мое время было 3 минуты 34,6 сек., то скорее всего, пройду. Конечно, немножко нервничал. И просто ждал - что будет, то и будет. А когда отобрался, понял уже другое — сейчас будет решаться судьба медали и моя судьба. Именно сейчас, а не когда-то там еще. Я отчетливо представил себе, как долго к этому старту шел и готовился. А значит, надо выйти и сделать все, что могу. Александр Панжинский сегодня был очень быстрым в квалификации, чувствовал, что он набрал очень хорошую форму. Я по опыту знал, что Саша очень хорошо идет в подъемы. Поэтому, когда он со старта сразу же рванул в отрыв, то я понял: надо держаться его, а не сидеть сзади, и пытался ехать за ним на каком-то расстоянии. На последнем спуске я посмотрел назад, увидел, что мы с Сашей идем с большим отрывом, и понял, что сейчас, в эту минуту в моей жизни решится все.

— И вы сделали привычную ставку на свой незаурядный финишный спурт?

— Как всегда. Вы не представляете, как я рад своей победе. Но еще больше я рад тому, что мы выиграли вдвоем. Думаю, теперь вся русская команда на Олимпиаде воспрянет духом и будет завоевывать медали до самого окончания Олимпиады. Каждый день. И тогда мы обязательно ворвемся в тройку общекомандного зачета.

— О чем вы думали накануне старта?

— К нам вчера в деревню приехал батюшка, благословил. Поэтому я уже точно знал, что сегодня все будет хорошо.

— Какие отношения между вами - сегодняшним триумфаторам?

— Дружеские. Мы и живем-то в одном номере. Не воюем. И перед сегодняшним стартом в полуфинале ударились кулаками. Молча. Но каждый понял, что идти будем вместе.

— Петтер Нортуг одинаково успешно бегает и марафоны, и спринт. Вы — чистый спринтер. Почему?

— Мне кажется, вполне достаточно, если человек умеет делать хорошо что-то одно. Моя специальность - спринт. Поэтому, когда я вышел сегодня на старт, то понимал, что другого шанса отличиться у меня здесь уже не будет. Надо бежать здесь и сейчас. Несмотря ни на что. Ни на плохое самочувствие, ни на вялость в мышцах. Даже если это имело место быть, думать об этом - ни-ни, не сметь. Выкинуть из головы и бежать.

— Как думаете, почему норвежцы во главе с Нортугом себя в финале не проявили?

— Как-то они на себя мало были похожи. Сбавили. Обычно в финале они очень сильно добавляют. Когда мы со старта пошли в первый подъем, при этом с большим от них отрывом, я прикинул: что-то ребята не очень. Поэтому я держался Панжинского, и так мы вместе с ним до конца и бежали. У нас поначалу были опасения, что они, как обычно, встанут стеной и нас вперед не пустят. Поэтому выработали свою тактику - не пустить их вперед. Я знал, что у Саши на первом подъеме будет внутренняя лыжня, потому что он первым выбирал стартовую лыжню. А у меня была далекая, поэтому мне пришлось стартовать сильнее. Ну, а там уже дело техники.

— В чем главное отличие спринтера от дистанционщика?

— В природной предрасположенности именно к спринту и специфике тренировок. Мы больше "скоростим". Ну, и в скоротечности соревнований: пришел, увидел, победил. Три минуты - и ты уже олимпийский чемпион. Если получится, конечно.

— Допинговые инспектора вас, как дистанционщиков, утром не тревожили?

— Внутренне я приготовился к тому, что и к нам в шесть утра постучат. Поставил будильник на семь, а проснулся в шесть. Пошел, извините, в туалет с боязнью, что, если сейчас за мной придут, то придется выпить много воды. Но, слава богу, никто не пришел. А допинг мы сдавали две недели назад. Когда сюда приехали, то в первые дни всех просто капитально здесь брали на допинг. Один раз мы даже опоздали на автобус, который должен был нас увезти с тренировки. Поэтому были готовы ко всему. Но, тем не менее, я не видел здесь предвзятого отношения к сборной России, потому что, когда нас брали на допинг, то рядом сидели и норвежцы,и спортсмены из других команд. Нормально все - это наша работа.

— Вы боролись именно за победу?

— Мысли о серебре или бронзе я во всяком случае откидывал. Выходил на старт исключительно с мыслью о победе. Думаю, именно этот настрой привел меня к ней сегодня.

— И вас не задевало, что тренеры отдавали предпочтение до финала Панжинскому? Да и все складывалось именно в его пользу?

— Он — очень сильный парень. И доказал это сегодня в квалификации, четвертьфинале и полуфинале. Но главное - это все-таки финальный забег. Я думаю, у него большое будущее. Впрочем, может быть, как и у меня? Больше здесь я не бегу. Неделю будем просто отдыхать. И болеть за спринтерские эстафеты - за Лешу Петухова и Колю Морилова. Теперь на них вся надежда. Я думаю, наше выступление им поможет. Они увидят и тоже смогут не хуже. А ведь перед стартом у меня была некая неуверенность в собственных силах. Потому что последние 24 дня мы не стартовали. И не знали, насколько готовы сами, и насколько наши соперники. Поэтому я пошел ва-банк: вышел и сделал все, что умею и могу.

— Тренер Юрий Каминский подвел вас к Олимпиаде идеально?

— Юрий Михайлович — мой личный тренер с первого класса школы. Поэтому эта победа не только моя, но и его. Можно сказать, что он - мой второй отец. Перед финалом он по рации сказал Панжинскому: "Сейчас - или никогда". Он знал, что эти слова я тоже услышу. А я знал, что они предназначаются и мне.