Целый год АЗЕР МУРСАЛИЕВ убеждал читателей: если и существует в политике что-то кроме нефти, то это газ. В жанре нефтяных рассказов он описал чеченские, курдские, афганские, ямало-ненецкие и другие события. До самого последнего момента редакция надеялась, что о проблемах российской дипломатии в 1997 году он напишет по-другому. Но нет — он опять за свое. Правда, добавил немного шелка.
АЗЕР МУРСАЛИЕВ
В шелках, как в долгах
Коллеги (преимущественно руководящие) регулярно упрекают меня: ты всю политику сводишь к трубе (нефтяной, газовой). На это у меня имеется дежурное возражение: это не я, это политики все сводят к трубе (нефти, газу).
До тех пор, пока энергорубли (доллары) составляют основу экономики России, а минеральное сырье — самый (а для многих стран СНГ единственный) конкурентоспособный экспортный товар, вся постсоветская политика так или иначе будет сводиться к трубе. Более того, пока мировая экономика сидит на нефтегазовой игле, до тех пор вся мировая политика так или иначе будет крутиться вокруг труб.
Всегда существовал некий основной товар. Когда-то таким был шелк, благодаря которому возник Великий Шелковый путь из Китая в Европу. Кстати, ныне его хотят возродить, но уже с новым — нефтегазовым — наполнением. Но мало кто задумывается над тем, как и почему исчез самый знаменитый торговый маршрут древности.
В самом деле, на протяжении почти тысячелетия центром мировой торговли, а соответственно и политики был Китай. Ради шелка купцы подвигали полководцев на создание великих империй, ради нее в V веке разразилась первая в истории человечества мировая война. Именно с шелком связано и появление экономического шпионажа: куда только не запрятывали коконы шелкопряда предприимчивые купцы, чтобы пронести их мимо строгих китайских таможенников и лишить Поднебесную монополии на шелк!
Потребность в шелке объясняется очень просто: людей одолевали насекомые. Льняные и шерстяные ткани эти твари преодолевают с легкостью, а вот плотный и гладкий шелк им не по зубам, так как лапки скользят. Облаченные в шелковые рубашки римские патрицианки и франкские герцогини могли спокойно, не отвлекаясь на яростное почесывание, возлежать или восседать на пиру рядом с поклонниками. Шелковые же простыни способствовали глубокому и спокойному сну.
И вдруг интерес к шелку резко упал. Транзит заглох. Торговля угасла. До Европы дошел новый товар, функциональный заменитель шелка — мыло. Мыло сделало шелк излишеством. Мыло смыло Великий Шелковый путь.
Вот какие страсти творились в мировой политике из-за обычной ткани и банно-прачечных проблем. И начальник канцелярии персидского двора в отличие от главного редактора Андрея Васильева не колол глаза своим летописцам: мол, что это вы, ребята, всю мировую историю сводите к шелку?
Труба вместо демократии
По нынешним меркам шелк был не массовым, а элитным товаром — нефти и газу не чета. Без энергоносителей же вся мировая экономика будет парализована: дома остынут, движение замрет, заводы остановятся. Не случайно все западные апокалиптические страшилки строятся преимущественно вокруг двух сюжетов: 1) исчерпав все углеводородные запасы, человечество дичает и погружается в хаос и средневековье, разрозненные банды воюют между собой за остатки запасов нефти; 2) исламские фундаменталисты захватывают контроль над основными углеводородными месторождениями планеты и начинают победное шествие на Север и Запад, попутно сея ужас, мракобесие и нормы шариата.
Европа всегда жила в ожидании угрозы с Востока. Вначале это были гунны Аттилы, затем турецкие янычары, потом русские казаки. Сегодня, по мнению европейцев, к Каталаунским полям на севере Франции рвутся не эскадроны Аттилы и даже не советские танковые колонны, а трубы "Газпрома", который к началу следующего века намерен вкачивать в Европу ежегодно дополнительные 100 млрд кубометров газа, окончательно посадив тем самым западную экономику на российскую газовую иглу.
Что, вы думаете, говорила Европа несколько лет тому назад, когда военные правители Алжира отменили муниципальные выборы, на которых победил Исламский фронт? Заклеймила их как врагов демократии? Вовсе нет. Запад опасался, что алжирские месторождения газа окажутся в руках исламистов, а потому военных как мог поддержал и приободрил.
И после этого вы будете утверждать, что озабоченность западного сообщества ситуацией в Белоруссии связана только с тем, что Александр Лукашенко злостно попирает демократию и права оппозиции?
Во время последнего кризиса в Белоруссии Россия приняла сторону президента, поддержав Лукашенко, когда в Лиссабоне европейцы стали говорить разные гадости прямо ему в лицо. Следует ли из этого, что Москве совсем уж чужды идеалы демократии? Или и в этом случае все дело в конкретных российских интересах?
Батька с газовым ключиком
Россия оказалась перед выбором: либо продолжать экспортировать газ в Европу по существующим трубопроводам через Украину, с которой отношения складываются трудно, либо прокладывать новый маршрут через дружественную Белоруссию.
Россия пошла по второму пути. Забот, скорее всего, будет выше крыши. И не только с недругами Лукашенко, но и с ним самим. Я вовсе не собираюсь оскорблять белорусского президента затасканной фразой, что он хоть и сукин сын, но наш сукин сын. Тем более что и не сын он никакой, а наоборот — отец: белорусы давно уже зовут его Батькой. Но чьим бы сыном (или отцом) ни был Лукашенко, факт остается фактом: сразу же после победы на референдуме белорусский президент объявил согражданам, что намерен улучшить их благополучие, используя выгодное геополитическое положение страны. Мол, пусть те, кто пользуется белорусским транзитным коридором, платят за провоз.
"Газпром" намек понял и ответил тоже намеком, вдвое сократив поставки газа в Белоруссию. Так, по всей видимости, на протяжении следующего года и будет вынуждена Москва строить свои отношения с Минском: меняя таску на ласку и наоборот.
Система — коридорная
Будущее газовых отношений России с Белоруссией весьма прозрачно. Гораздо более сложные проблемы встанут перед российской дипломатией на Кавказе, в Центральной Азии и на Украине. Там дело пахнет нефтью.
Противоречия между Москвой и Киевом вряд ли разрешатся в новом году. И дело вовсе не в том, удастся ли присоединить Севастополь к Москве, а Крым — к Крымскому валу. И даже не в том, как и на сколько частей будет поделен Черноморский флот и где он будет базироваться — в Москва-реке или в севастопольской бухте.
И Черноморский флот, и Севастополь в качестве его главной базы, и Крым в качестве непотопляемого авианосца, с борта которого можно контролировать всю акваторию Черного моря, имеют смысл лишь тогда, когда есть что перевозить по этой акватории. Четче всех сформулировал задачу Черноморского флота его командующий адмирал Кравченко: "Флот должен защищать 80 млн тонн экспортируемой из Новороссийска российской нефти".
У Украины, разумеется, подход принципиально иной. И она готова его отстаивать, тем более что у нее появились нефтяные братья в лице стран Центральной Азии и Закавказья.
Конфликты в Абхазии, Чечне и Карабахе прервали коммуникации, связывающие Москву с Закавказьем и Ближним Востоком, и стали стимулом для появления новых транспортных коридоров, но уже в обход российской территории.
И вот недавно Украина, Грузия и Азербайджан заключили соглашение о создании транспортного коридора. Достигнута и предварительная договоренность о новом маршруте азербайджанской нефти в Европу: Баку — Тбилиси — Поти — Одесса, а дальше по нефтепроводу "Дружба". Как ожидается, к новому маршруту подключится и Казахстан, уже перегнавший через Поти первые тонны своей нефти.
Таким образом, если раньше спор о будущем маршруте каспийской нефти шел между Россией и Турцией, то теперь в него включается и Украина. И не на стороне России. Так что если в украинской политике Москвы не произойдет существенных изменений, то Россия, даже сохранив флот и базу, рискует утратить все то, для чего эти самые флот и база нужны.
В большую игру вокруг каспийской нефти включилась и Чечня, предложившая на днях свой вариант транспортировки казахской нефти. Новые власти Грозного предлагают повернуть трубу на юг, через Кавказский хребет в Грузию, к Поти, а оттуда уже — на Украину и далее в Европу.
Не лучшим образом обстоят дела для России и за Каспием. Пока российская дипломатия хлопочет о будущем режима Эмомали Рахмонова, отсиживающегося в Душанбе за гранью дружеских штыков, перспективный центральноазиатский рынок активно осваивается западными и дальневосточными компаниями. И здесь тоже коммуникации прокладываются в обход российской территории.
Человек без ружья
Вообще обнаруживается любопытная тенденция: хуже всего дела у России обстоят именно там, где присутствуют российские войска. И наоборот, максимальный товарооборот наблюдается с теми странами, где нет военного присутствия, а политические отношения оставляют желать лучшего. Например, в странах Прибалтики, живущих во многом на российском транзите.
Если не ошибаюсь, это называется "кризис силовой политики". Судя по всему, раньше всех об этом догадались не силовики и дипломаты, а бизнесмены. Весьма показательна и симптоматична в этой связи внешнеполитическая деятельность замсекретаря Совета безопасности Бориса Березовского.
Его осенний вояж в Алма-Ату и закавказские столицы показал наличие в России новой внешней политики. Суть ее можно свести к простой формуле: не противодействовать контактам и контрактам бывших братских республик с западными партнерами, а подключаться к ним с максимальной для себя выгодой.
Начинать эту политику, правда, приходится даже не с нуля, а с минуса: необходимо прежде разобрать завалы в отношениях с соседями. Например, для того чтобы наладить сотрудничество с Грузией, надо разблокировать дорогу через Абхазию.
С другой стороны, придется выдержать жесткую борьбу в самой Москве, где позиции сторонников силовой внешней политики все еще сильны. А потому весь следующий год, по всей видимости, российская внешняя политика обречена на колебания между кнутом и пряником.
При этом очевидно, что некоторое количество пряников на российский стол уже не попадет.