Выставка современное искусство
Год Франции в России начинается с ретроспективы одного из самых известных французских художников современности в выставочном зале фонда "Екатерина". Жан-Марк Бустамант представлял свою страну на Венецианской биеннале 2003 года, его работы есть в главных музейных коллекциях, включая нью-йоркский Metropolitan. Рассказывает ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.
Мать англичанка, отец из Южной Америки, но Жан-Марк Бустамант выглядит как настоящий француз, преподаватель Сорбонны или ее вечный студент. Подростковая худоба, свитер с V-образным вырезом, небритость и горбинка на носу, прямо как у культового французского певца Сержа Генсбура. В отличие от последнего, правда, Бустамант в своих работах бежит от иронии, секса, да и вообще какой-либо определенности. Художник культивирует эмоциональную нейтральность, хотя и говорит, что в его работах есть некий "нерв".
Он ведет свою линию очень тонко. Но где тонко, там легко рвется контакт со зрителем. В работах Бустаманта есть что-то от пейзажей Ивана Шишкина и классицизма Никола Пуссена. За холодной поверхностью без следов ремесленного производства скрыты, как считает автор, сложные мыслеформы. Можно проникнуться этой многозначительностью. А можно просто зевнуть и пойти дальше.
Он начинал как живописец, потом полюбил фотографию и работал печатником у выдающегося американца Уильяма Кляйна. Первые самостоятельные фото — с них начинается выставка в "Екатерине" — он сделал в конце 1970-х с помощью широкоформатной камеры в окрестностях Барселоны. Это простые, снятые без особых наворотов и интриг пейзажи, в которых то и дело попадаются следы человеческого присутствия: дорога со следами шин, свалка стройматериалов, загородные домики. В пейзажах нет драматичных противопоставлений цивилизации и дикой природы. Это скорее спокойный рассказ о том, что нога человека уже ступила везде, где только можно.
В восьмидесятые Бустамант понимает, что фотография как техника слишком ограниченна для его целей, и берется за скульптуру. Так возникает инсталляция "Кипарисы", одна из лучших вещей Бустаманта. Она занимает отдельный зал "Екатерины". На стенах висят квадратные фото кипарисовой чащи. Пол уставлен минималистичными конструкциями в виде перевернутой буквы Г. Учитывая тот факт, что кипарисами в европейской традиции очень часто обсаживают кладбище, скульптуры предстают рядом могил. В этом случае принцип "меньше, да лучше" работает. Прогулка по искусственному Ваганьково настраивает на сентиментальный лад, что, собственно, автором и предполагалось.
Сам Бустамант любит говорить, что с годами становится легкомысленнее. И действительно, вторая часть его ретроспективы набирает обороты. С начала девяностых Бустамант изобретает собственный способ печати на оргстекле. В процессе участки белого цвета на исходниках — фотографиях и рисунках — становятся прозрачными, так чтобы зритель видел за работами голую стену. С точки зрения художника, этот прием помогает зрителю осознать реальность выставочного пространства.
В последние годы Бустамант сканирует небольшие эскизы и печатает их на больших, от полутора метров в высоту, кусках стекла. Этим полупрозрачным картинам посвящены два зала ретроспективы. Любители фовизма и американской абстракции посмотрят на эти "панорамы", как их называет Бустамант, с удовольствием. Правда, отсутствие красочного слоя сильно охлаждает работы. Зато специально для одного из залов с "панорамами" Бустамант сделал свою, может быть, самую фривольную вещь — диванчик с обивкой по собственному эскизу. На сером фоне ткани весело плывут каракули, похожие на сперматозоиды. Может быть, это новый этап для художника, которому через пару лет стукнет шестьдесят.