История с косовским епископом Артемием поразительно вписывается в наши стандарты. Человеку предъявляют уголовные обвинения, а он ссылается на внешний заговор. Патриотическая общественность тут же встает в стойку: наших бьют!
Не так уж важно, сколько здесь правды, а сколько лукавства. Такая логика сама по себе диагноз. Общество или готово воспринимать идеологемы отдельно от юридической практики, или нет. Плохо структурированная и заторможенная социальная структура мыслит в категориях "наш — не наш". Если "наш", пусть вороватый и распальцованный, то ему можно. Наших в обиду не даем!
Это логика родоплеменного уровня и круговой поруки. Если она доминирует, то все разговоры о правовом обществе — лишь сотрясение воздуха. Неважно, в Албании, в Косово или в России.
Между надрывным патриотизмом и склонностью к воровству нет прямой функциональной связи, но есть связь опосредованная. Она сформулирована многократно — от английской фразы Сэма Джонсона, сказанной еще в 1775 году, про последнее прибежище негодяя до не менее известного русского выражения Салтыкова-Щедрина насчет того, что раз уж про патриотизм заговорили, значит, проворовались.
Этому феномену есть вполне рациональное объяснение. Оборонительно-ксенофобский патриотизм, основанный не столько на любви к своему, сколько на ненависти к чужому, несет в себе скрытую боязнь конкуренции. Очень человеческое чувство. Апеллируя к нему, несложно вызвать социальную поддержку, масштаб которой определяется уровнем развития общества. Если общество легко отзывается, грех не воспользоваться этим для создания закрытой от критики и контроля системы, в которой публичные патриоты монопольно распоряжаются ресурсами.
Эта система не обязательно сразу ведет к воровству. Достаточно, что она создает для него очевидные предпосылки. Василий Розанов как-то назвал настоящий патриотизм "горячим молчанием". Он прав: непристойно выглядит человек, хвастающийся своей любовью к матери. Когда такая риторика выходит на политической уровень, можно констатировать, что первый сдерживающий порог (представления о приличиях) успешно пройден. А второго порога, собственно, и нет. Не считать же им уголовный кодекс или Гаагский трибунал. С ними к настоящему патриоту и близко не подойдешь.
Цена вопроса зависит от размеров казны. Для Сербии и отца Артемия это миллионы евро, для России — миллиарды долларов. Наша страна богата выдающимися патриотами — благо бюджеты тоже не маленькие. Можно не называть фамилии людей, плодотворно поработавших над освоением казенных средств во имя процветания родины и своего бизнеса. Достаточно составить список самых державно-патриотических граждан элиты и сопоставить его с размерами их бизнеса.