Вообще-то сюда надо приезжать на неделю. Хорошо — на две. Совсем хорошо — на три. Оптимально — на месяц. Но лучше всего — бросить все и поселиться здесь навечно.
Здесь пляж, и от полосы белого песка до рифа, о который в бессильной злобе бьется океан, метров сто. В этих ста метрах морской воды можно плавать, как в огромном бассейне. А можно и не плавать: когда поселишься здесь на три недели, месяц или на всю жизнь, залезать в море надоест, и ты будешь — в перерывах между йогой и очередным каким-нибудь намазыванием ароматическим маслом — лежать под зонтом, читать книжки и потягивать имбирный чай. Или сок манго. Или — что там еще положено потягивать на исходе третьей недели в раю?
Это — в идеале. Я же приехал в Shanti Ananda, автономный кусок Индии на Маврикии всего на три дня, прицениться. И пожалел. Пожалел, что планы нельзя было поменять, что с пляжа с видом на риф, о который в бессильной злобе бьется океан, надо — в такой же бессильной злобе — съезжать, что надо паковаться и лететь в холод, в пробки, в серость.
Когда-то я уже был на Маврикии, и после того "когда-то" я вроде даже решил никогда сюда не приезжать. Я не играю в гольф, не укрощаю волны, не люблю пляжного ничегонеделания, а потому Маврикий — идеальное место для гольферов, серферов и любителей черного загара — меня не впечатлил. Зато меня впечатлила юная красотка, к которой я пришел в спа делать массаж пяток, и она, красотка, мне что-то не то нажала, и я — вместо того, чтобы нырять и плавать — пролежал три дня в номере не в силах повернуть голову. Массаж, особенно в исполнении юных красоток, тоже бывает опасным. Как, впрочем, и все, что исходит от юных красоток.
Впрочем, запрет на поездки на Маврикий я преодолел легко. Просто решил — и поехал.
В аэропорту меня встретил длинный серый BMW, слишком роскошный для местных дорог; и уже через полчаса я был в Shanti Ananda, на юге острова. Когда-то давно я был в Гималаях, метрах в восьмистах выше Ришикеша, в спа-заповеднике Ananda In The Himalayas, а теперь вот попал в сестринское заведение. В тысячах миль от Гималаев, от Ганга, от Индии.
Меня проводили на виллу, выдали пижаму и тапочки, посоветовали забыть про партикулярное до ужина и наказали идти к доктору Мане. На возражения типа "я здоров, зачем мне доктор" провожатые по-индийски покачали головами (слева направо, как будто одновременно говоря "да, нет, может быть") и были таковы.
Облачившись в курту и пижаму (белую хлопковую длинную свободную рубаху и такие же штаны на завязках), прикрыв голову шляпой (солнце шпарило со всей силы), я потащился к доктору.
Доктор Мане оказался (что несложно было предугадать) типичным индусом — тощим, гибким, черноволосым и черноусым, улыбчивым и приветливым. Мы устроились в его кабинете, я заполнил какой-то формуляр, и доктор, почти не глядя на мои ответы, немедленно все мне обо мне рассказал. Если учесть, что выводы доктора Мане, сделанные на основе трехминутного разговора и заполненной анкеты, почти полностью совпали с выводами врача в клинике Шено, сделанными на основании недельного наблюдения, нескольких анализов и часовых расспросов, то вынужден подтвердить — первое появление аюрведического доктора получилось вполне эффектным.
Доктор Мане все рассказал мне о моих печени и селезенке, о нижнем отделе позвоночника, о пищеварительном тракте, и мои печень, селезенка и желудок почти единодушно с доктором Мане согласились. Эскулап что-то посмотрел на экране компьютера, постучал по клавишам, нажал enter и объявил, что прием закончен и что расписание процедур ждет меня в приемной спа. Так оно и было. На выходе меня ждала импортированная из Индии девушка с листком в руках.
Вообще, весь персонал спа — из Индии. Так уж повелось, что на свете никто, кроме индусов, тайцев и балинезийцев, не умеет массировать. Это — по большому счету. Понятно, что в индийское аюрведическое спа тайцев и балинезийцев привозить бы не стали, а вот умельцев-индусов, прошедших школу Ananda In The Himalayas сюда вахтовым методом завозят. И никто, представьте, не против.
Доктор Мане не хотел, чтобы я терял время. Не хотел этого и я, а потому уже через 15 минут у меня началась первая процедура. Что-то в высшей степени приятное, ароматное и уводящее в мир сказок про магарадж, слонов и несметные богатства. Естественно, я заснул на первой минуте и проспал час.
Потом на остров упала южная тьма, огромная территория Shanti осветилась фонарями, а я, уже очнувшийся к тому времени от массажного обморока, вынул себя из пижамы, смыл слой масла, облачился во что-то более или менее вечернее и отправился ужинать. Доктор Мане прописал мне аюрведическую диету (мое тело было отнесено к типу "пита", но с элементами "кафы", и диетически меня определили в "кафу"), и прекрасная распорядительница зала, кроме "кафы" записавшая меня в тип "Вэл Килмер", ткнула в меню в те позиции, которые мне подходили. Я, понятно, не сопротивлялся. Для начала мне принесли "аюрведическую текилу" (кажется, это был рассол от огурцов), затем — какую-то лепешку, бобы, овощи, а в довершение — травяной чай. Все это было приправлено аюрведической "присыпкой", и все это было весьма вкусно. Когда индийскую еду готовят индусы, и готовят из свежих продуктов, невкусно не бывает. Проверено. Тут, в Shanti Ananda, все совпадало.
Наутро, встав с первым солнцем, я завалился досыпать на пустой пляж. Океан по-прежнему молотился в риф; солнце, еще не обретшее своего дневного звероподобия, нежно обугливало мою бледную "питу" с элементами "кафы", все казалось ровно таким, каким должно быть.
В 8.00 я напялил пижаму и отправился на йогу. Справа от меня устроился толстяк, колени которого не гнулись из-за жировой прослойки, слева — сухой старик, не гнувшийся от артрита; зато прямо по курсу в позе лотоса восседал учитель, гнувшийся в любых направлениях.
Час пролетел незаметно, и к завтраку (по типу "кафа", естественно) я подошел в отличном расположении.
Потом были процедуры — отшелушивание в четыре руки, парная, потом в те же четыре руки массаж, потом обед, потом — вместо послеобеденного сна — медитация; вслед за ней — ловля последнего солнца на пляже, купание в лагуне, переодевание к ужину, ужин и спокойный, глубокий сон удовлетворенного собой человека.
Последующие два дня все повторялось почти без изменений. Ну, разве что вместо отшелушивания мне делали вотсу, то есть шиатсу в воде, а вместо бобов давали горох; все же остальное восхитительным образом не менялось — ни улыбка доктора Мане, ни солнце в семь утра, ни состояние покоя. Нет, менялось. Менялось самоощущение. Удовлетворение возрастало, живот спадал, селезенка благодарно уменьшалась в размерах.
Временами доктор Мане приглашал меня к себе и рассказывал истории. Про сердечников, которым ничего уже не помогало, а потом они попадали в Shanti Ananda, и у них менялась кардиограмма; про даму, которая по приезду предупредила, что будет вести себя плохо — кричать, ругаться, топать ногами, а перед отъездом уже любила всех, в том числе и себя; про еще каких-то излечившихся неизлечимых больных, которые ездят теперь на Маврикий в Shanti Ananda по три-четыре раза в году. А я слушал и, знаете, верил. Аюрведический нектар лился мне в уши, сильные руки мяли мое тело, вегетарианское меню ублажало желудок, и только одно меня не радовало. На четвертый день мне надо было отсюда съезжать. И возвращаться куда-то туда, где всего этого нет.