Разделяет на атомы корреспондент отдела бизнеса Владимир Дзагуто
Когда одна компания покупает другую, встает два основных вопроса — цена и "что, собственно, берем?". В истории с канадской Khan Resources, на которую претендуют российское "Атомредметзолото" (АРМЗ) и китайская CNNC, ответ на первый вопрос постоянно меняется — стороны перебивают предложения друг друга и уже вдвое превзошли сложившуюся до оферт биржевую цену. Со вторым вопросом ситуация не лучше. Контроль над Khan может принести победителю либо миллионы, либо чистый убыток.
Khan Resources ранее получила от правительства Монголии лицензию на разведку и разработку месторождения Дорнод. Это, видимо, крупнейший урановый актив в стране (неуверенность обусловлена тем, что последняя масштабная разведка здесь шла во времена СССР). До промышленной добычи Khan пока не дошла и, возможно, не дойдет: найти деньги в период кризиса небольшой канадской фирме, не имеющей ни одного стратегического акционера, затруднительно. Но поскольку запасы урана в мире понемногу снижаются, а АЭС продолжают строиться, то уран нужен всем. И за Khan развернулась борьба: в конце 2009 года АРМЗ предложило выкупить компанию за 0,65 канадского доллара за акцию, 1 февраля CNNC повысила цену до 0,96 канадского доллара.
Схема конкуренции стратегических инвесторов за перспективный актив типична для коммерческого обихода Запада. Но в данном случае виден и восточный колорит: есть ли на самом деле у Khan какие-то права на разработку Дорнода, никто сказать не может. В 2009 году Улан-Батор приостановил лицензию на месторождение, но в январе 2010 года Khan торжественно объявила, что договорилась по Дорноду с госкомпанией "Монатом". Однако буквально через несколько дней монгольское агентство по атомной энергии ответило, что подписанный Khan и "Монатомом" меморандум не соответствует нормам законодательства. Агентство также заявило, что решения об отмене приостановки лицензии на Дорнод нет.
Восточная тонкость ситуации в том, что понять логику принятия решений в монгольских госструктурах стороннему наблюдателю почти невозможно. "Монатом" принадлежит местному ведомству, занимающемуся госимуществом (аналог российского Росимущества), агентство по атомной энергии функционирует самостоятельно, но должно курировать работу "Монатома". Кто из этих двух урановых нянек имеет право давать или отнимать лицензии, разбираться придется будущему владельцу Khan, притом не в Канаде, а в Улан-Баторе.
Причем остается открытым вопрос, что может служить гарантией, способом фиксирования того или иного результата переговоров. Когда в начале 2009 года глава "Росатома" Сергей Кириенко подписывал соглашение с Монголией о создании СП по Дорноду, тоже казалось, что дело почти сделано. Но после выборов в стране победила оппозиция, а договоренности с русскими стали в лучшем случае бумагой. Не менее показательны примеры борьбы инвесторов, в том числе российских, за два других крупнейших монгольских ресурса — медно-золотое месторождение Оюу-Толгой и угольное Таван-Толгой ("Ъ" неоднократно рассказывал об этом, последний раз 5 февраля).
Так что даже после выкупа Khan и возобновления лицензии у инвестора не может быть уверенности, что он сумеет получить 22 тыс. тонн урана, которые зарыты в землю Дорнода.