Выставка современное искусство
Галерея "Кино" показывает раннюю графику одного из самых популярных художников-нонконформистов. На выставке показано около тридцати рисунков из коллекции банкира Натальи Опаловой. ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ увидел в них огромную работу по самовоспитанию.
Еще в советское время Дмитрия Краснопевцева собирали практически все уважающие себя коллекционеры. Умерший в 1995 году художник успел в полной мере насладиться славой и в демократической России. Его метафизические натюрморты с отсылками и к "караваджистам", и к камерным мастерам вроде культового Джорджа Моранди стали символом возвышенной аполитичности. В уже и без того внушительный список выставок художника галерея "Кино" подкинула очередную порцию неопубликованных работ. Правда, интересны тут не сами рисунки, а обстоятельства их создания.
Эти работы были созданы во время военной службы в послевоенном Норильске. Хранил их сослуживец Краснопевцева художник Юрий Васильев по прозвищу Мон. В Норильске у друзей на двоих был один источник вдохновения — томик писем Ван Гога, выпущенный легендарным издательством Academia в 1935 году. В тот момент авангард начала века был доступен как раз в формате открыток и альбомных иллюстраций, поскольку Музей нового западного искусства в 1948 году расформировали на волне борьбы с космополитизмом и "преклонением перед Западом". У всех будущих нонконформистов были примерно одинаковые стартовые условия: с Сезанном, Ван Гогом или Матиссом они знакомились по репродукциям.
Как нетрудно догадаться, Норильск конца сороковых для рядового Советской армии был местом не самым приятным. Если богемная бедность Ван Гога стала результатом осознанного выбора, то молодому художнику приходилось выживать в навязанных обстоятельствах военной муштры, обязательного для армии недоедания и отсутствия художественных материалов. Рисунки создавались на обрывках бумаги, оборотных сторонах старых карт.
Приемы вполне узнаваемы, от экспрессивных линий до сжатия, округления пространства. Но речь идет не столько о влиянии Ван Гога, сколько о вживании в шкуру свободного художника, попытке увидеть предлагаемые обстоятельства глазами авангардного предка. Можно представить себе терапевтическое действие такого рисования. Вечная мерзлота Норильска путем стилизации превращается в пейзажи Арля. Бумага все примирит, и свежая травка станет таким же частоколом линий, как следы на снегу.
Галерея выставила несколько зрелых работ Краснопевцева из той же коллекции, что позволяет наткнуться на несколько интересных сравнений. Видно, что учеба у запретного классика помогла Краснопевцеву нащупать и собственную тему. В "лапах" сухих коряг из норильских натюрмортов можно увидеть интерес к экзотическим формам, проявившийся у Краснопевцева позднее. Кусок дерева для растопки через пару десятков лет превратится в раковину или разбитый сосуд. Так правда жизни перемололась в любовь к холодноватой красоте "мертвой" вещи.