Санкт-Петербургская филармония начала новый год с сильной доли: в Большом зале Василий Петренко продирижировал Третьей симфонией Густава Малера и одновременно — лучшим из местных симфонических концертов последних лет. Комментирует ДМИТРИЙ РЕНАНСКИЙ.
По меркам дирижерской профессии экс-петербуржец Василий Петренко возмутительно молод, но к своим тридцати трем годам успел сделать международную карьеру, вполне соответствующую масштабу своего таланта. Пройдя школу легендарного педагога Ильи Мусина и попрактиковавшись на едва ли не всех городских коллективах средней руки, от оперы Михайловского (тогда еще имени Мусоргского) театра до эрмитажной "Камераты", в середине нулевых он в какой-то момент исчез из поля зрения, чтобы в сезоне 2006/2007 вынырнуть в Великобритании в статусе главного дирижера Королевского филармонического оркестра Ливерпуля. Четыре года назад самый молодой в истории коллектива худрук объявил о желании вывести этот не самый значительный английский оркестр в европейский симфонический топ и, судя по недавним записям RLPO на лейбле NAXOS, взялся за дело всерьез. Вполне естественно, что изначально подписанный лишь на несколько сезонов контракт менеджмент оркестра молниеносно продлил аж до 2015 года — хотя есть подозрение, что уже очень скоро в провинциальном Ливерпуле Петренко станет тесно. С оркестрами первой лиги (Лондон, Чикаго, Лос-Анджелес) он выступает уже сегодня, но до самых статусных групп вроде амстердамского Концертгбау или Берлинских и Венских филармоников пока что не добрался. В том, что сотрудничество господина Петренко со столпами европейской оркестровой традиции не за горами, после минувшего визита дирижера в Петербург сомневаться не приходится: одним из самых сложных симфонических текстов нового времени он продирижировал так, как мало кто способен в мире — и уж точно как никто в России.
Третья симфония Густава Малера звучит в Петербурге относительно часто — это один из репертуарных коньков Юрия Темирканова, ею дирижировал Александр Титов, неоднократно исполнял Валерий Гергиев. Василий Петренко положил на лопатки своих старших коллег (и, кстати, соучеников по классу Ильи Мусина) первым же сосредоточенно-победоносным жестом: дирижерская воля властно приковала внимание слушателей, не отпуская его вплоть до последних секунд звучания финальной части. Пережить такое на симфонических концертах в Петербурге доводится лишь по большим гастрольным праздникам, а в Филармонии — почти никогда.
Всю интонационную фабулу шестичастной Третьей Петренко реализовал практически без потерь, показав себя выдающимся стайером-стратегом. Драгоценные детали изощренной симфонической фактуры оказались любовно отделаны и поданы в нужном свете, при этом интерпретация не утратила ни широкого дыхания, ни процессуальности. От грандиозной фрески первой части сквозь четыре средних части по направлению к полноводному течению финала Петренко концентрировал внимание на сквозном развертывании и прорастании музыкальных мыслей, преодолевая аморфность композиторского письма и склоняя к любованию неумолимым становлением формы целого. Исполнение иных дирижеров превращает восприятие Третьей в стахановский подвиг. Овеянную флером мегаломании симфонию Петренко подал с такой эргономичностью и внятностью, как будто бы дирижировал не полуторачасовым малеровским колоссом, а пятнадцатиминутной моцартовской бирюлькой. Трактовка Петренко радикально порывает с отечественным стереотипом Малера как мегакомпозитора метамузыки, с пафосной помпой обрушивающего истерические валы звуков брутального полуромантика, полуэкспрессиониста. Конечно, Третья — самая безмятежная из малеровских симфоний. Но даже самые драматические ее эпизоды Петренко укрепил непререкаемой позитивистской ясностью, а в самых симфонически плотных моментах расслышал камерную прозрачность.
Класс игры первого филармонического оркестра в последние годы заметно снизился, столь же заметно возросла творческая энтропия коллектива. Качественный диапазон недавних выступлений заслуженного коллектива мог колебаться, но так или иначе их трудно было оценивать не в рамках снисходительно-толерантной шкалы. В минувшее воскресенье ЗКР впервые за несколько сезонов звучал по-европейски бескомпромиссно — так, как и подобает звучать главному петербургскому оркестру. Долгое время об этом статусе симфонического первенца Филармонии напоминал лишь Марис Янсонс, теперь дуэт с ним образовал Василий Петренко. Их всего-навсего двое, но вода камень точит.