Премьера театр
В Ницце заканчивается 11-й фестиваль российского искусства и кино Ruskoff. Самым ярким его событием стала премьера циркового спектакля Василия Бархатова "Аврора. Спящая красавица". С подробностями — АЛЛА ШЕНДЕРОВА.
Фестиваль, прежде поводившийся в конце осени, на этот раз начался в канун русского Рождества — таким образом его продюсеры Мелания Мильберт, Олег Чесноков и Вадим Гаглоев дали старт году Франция--Россия 2010. Можно сказать, что спектакль, поставленный молодой звездой оперной режиссуры, героем последних "Золотых масок" Василием Бархатовым, отражает и политику фестиваля, кредо которого соединение русской экзотики с театральным авангардом.
Впрочем, больше всего "Аврора" отражает стремления самого 25-летнего постановщика, которому не терпится попробовать себя во всех театральных жанрах. Только в конце декабря он дебютировал в драме, выпустив в московском Театре имени Пушкина лихих шиллеровских "Разбойников" (см. "Ъ" от 22 декабря 2009 года). И сразу улетел в Ниццу, где за пару недель (плюс несколько репетиций в Кисловодске) сочинил "Аврору" с артистами театра-цирка "Кракатук" — труппы, с которой Андрей Могучий поставил когда-то свою версию "Щелкунчика", имевшую в Ницце большой успех.
Художником "Авроры" стал Максим Исаев, соавтор Могучего. А в качестве музыкального фона господин Бархатов использовал фрагменты музыки балета Чайковского, перетасовав их, как колоду карт, и добавив вместо джокера арию Папагено из "Волшебной флейты" Моцарта.
В прологе на большой сцене Национального театра Ниццы появляется еще одна, маленькая, обрамленная ярко-розовыми кулисами. Перед ней раскланивается дирижер. Взмахивая палочкой, он дает знак "оркестрантам": сцена оказывается батутом, флейтист умудряется проскочить через барабан, как сквозь огненное кольцо, скрипач пристает к арфистке и, получив пощечину, отскакивает в тройном сальто.
Как утверждает программка, сочиняя либретто, Василий Бархатов и Олег Чесноков брали за основу сказку Шарля Перро, однако "Аврора" имеет с ней очень мало общего. Розовый театрик оказывается одним из подарков, который родители преподносят юной Авроре (Оксана Мартьянова) на совершеннолетие. На праздник слетаются, то есть парят под потолком, спускаясь по канатам, танцуя и фокусничая, феи. Самой спортивной оказывается Карабосс: все уже сидят, ожидая угощения, а она все еще летает вниз головой, вращая руками обручи и срывая бурные овации зала. В стане волшебниц зависть цветет столь же пышно, что и среди людей: Авроре, протягивающей Карабосс кусок торта, ставят подножку — и торт летит фее в лицо. Взбесившаяся фея разгоняет волшебную нечисть, требует, чтобы дирижер отдал свою палочку (по Бархатову, власть музыки сильнее всех чар), взмывает вместе с Авророй под потолок, а после топит бедную девочку в гигантском стакане с водой. Откуда Аврору, как дохлую мышь, выуживает лязгающий стальной механизм — копия устройства, вытаскивающего плюшевые игрушки из игровых автоматов. Думается, усилия Максима Исаева не позволили безудержной фантазии режиссера превратить спектакль в подобие матросского сундучка: всякой постмодернистской всячины здесь полно, но в том, как она вытаскивается на сцену, есть и драматизм, и логика, и, уж конечно, цирковая удаль.
Как утверждает сам режиссер, "Аврора" достигнет зрелости примерно через год — тогда ее, возможно, привезут в Москву. Однако французы воспринимают ее на ура уже сейчас. Темпераментные зрители начинают визжать и кричать "браво" не дожидаясь поклонов: в тот момент, когда жених Авроры, отважный паренек в костюме цвета российского триколора и с пионерским галстуком на шее, устраивает на сцене революцию, изгоняя Карабосс и ее подручных.
Господину Бархатову почти удалось научить акробатов и фокусников быть драматическими артистами. Слов в его спектакле нет, привычной хореографии тоже — суть происходящего передается мимикой, жестами и трюками. Ярче всего это удается злодейке Карабосс: Анна Мчедлишвили не только изумительная воздушная гимнастка, исполняющая без страховки сложнейшие трюки, но и хорошая драматическая актриса. Про всех этого пока сказать нельзя — спектакль сделан на вырост. Но легкость, с которой гимнаст Вячеслав Королев в роли принца (турнир принцев, пытающихся разбудить Аврору с помощью разных цирковых чудес, занимает весь второй акт) умудряется петь арию Папагено, изображая оперную звезду в шаляпинской дохе и балансируя на огромном резиновом шаре, впечатляет уже сейчас.