Очередная, третья по счету, постная неделя не была чревата чрезмерными перегрузками для московского бомонда. Светская публика праздновала новоселье "Новой оперы", вручала театральную премию "Золотая маска", открывала, как всегда, многочисленные выставки и оттягивалась кислыми щами в клубе "Сохо". Рутина, одним словом.
И все-таки завидно
Приходишь в Дом художника на Крымской набережной на очередной вернисаж, вовсе не ожидая подвоха: привычное испытание лобовой встречей с прекрасным. Пейзажи, натюрморты, портреты товарищей, ню, произведения в смешанной технике, скульптуры, поцелуи, речи, пара бокалов кислого итальянского якобы шампанского — и пора отправляться дальше по аналогичным служебным делам. И вдруг во дворе прямо перед тобой — воздушный шар ярко-желтого окраса, на нем — имя, как на пароходе: Иван Новоженов.
Все как у Жюля Верна. В корзине под шаром — люди с телеаппаратурой и непременный, как фуршет, коллега Игорь Дудинский. Включают горелку, пламя разогревает шаровые внутренности, все приспособление норовит уплыть вверх, прямо в голубое по весне небо. И хорошие люди в корзине, естественно, тоже устремляются вверх со всеми потрохами и телекамерами. Так и хочется воскликнуть вслед за незабвенным Подколесиным, который заметил, прежде чем выпрыгнуть из дома невесты в окошко, по поводу, правда, не телевизионщиков или репортеров, но штукатуров: "Ужас какой храбрый русский народ!"
А завидно потому, что самому бы хотелось сидеть среди этих смелых людей: мол, а девушки потом. Самому бы желалось вести светскую жизнь не здесь, но там, в небе голубом, где горит одна звезда, просвистать, так сказать, скворцом, да видно, нельзя никак. Поэтому поднимемся-ка смиренно собственными ножками по ступенечкам на третий этаж, залы 18-22, минуем дюжих охранников при входе, которых в таком количестве приходилось видеть в этом храме искусств разве что во времена выставки Сальвадора Дали, и взглянем, что такого бесценного нарисовал Ваня Новоженов — тезка воздушного шара — за истекший период.
Умеренно раскрашенные экспрессивные рисунки этого художника размером с приличного Рембрандта вряд ли требуют столь усиленной охраны: их и при желании под пиджак не спрячешь. Подозреваем, охраняли скорее самого маэстро, причем идея эта пришла в голову, должно быть, его жене, предпринимателю Татьяне Недзвецкой, которая верно и преданно разделяет с супругом непомерный груз артистической славы и, по-видимому, делает это не без удовольствия. Художник платит подруге жизни той же монетой. На выставке был устроен даже своего рода "красный угол", где роль киота играли десяток картинок, изображавших спутницу мастера в разных позах и состояниях души. Кстати, эта художественная дань семье опять-таки отсылает нас к памяти сюрреалиста, который тоже не упускал возможности воспеть свою Галу — та, впрочем, не владела пошивочными мастерскими и даже скорее всего не имела "крыши"...
Так или иначе, но выставка привлекла значительное количество публики, правда, зваными оказались не столько избранные, сколько довольно пестрая толпа любопытствующих, в которой истинно светской персоной следует признать лишь первого секретаря посольства США Татьяну Гфэллэр, честно несущую бремя московских светских обязанностей. И, пожалуй, оказавшуюся здесь совершенно случайно художницу Татьяну Назаренко, с искренним изумлением озиравшуюся по сторонам. Что лишний раз свидетельствовало о необычности происходящего.
Но если бы вы на другой день заглянули сюда не с фасада, но со стороны залов Третьяковской галереи, вход в которые прямо напротив памятника Дзержинскому — отстояв долгую вахту на Лубянке, он отдыхает нынче в тени деревьев, — то застали бы настоящее паломничество. Здесь открылась выставка восьми московских частных галерей, и из многочисленных гостей можно было бы выстроить очередь к Мавзолею — от Красной площади до вечного огня в Александровском саду, ту очередь, что мерзла часами на холодном ветру во время оно, помышляя взглянуть хоть краем глаза на священную мумию.
Но прочь ностальгию, наберемся мужества и дождемся июня, после которого, возможно, это чувство уже больше не пригодится. Итак, восьми московским галереям и их авторам удалось привлечь отборную публику. Не будем стремиться перечислять знакомые лица, укажем лишь на их разнообразие: от писателя Вячеслава Пьецуха до певицы Тамары Гварцетели, от скульптора Нолика Метлянского до джазового критика Алексея Баташова. И, конечно же, целое созвездие художников — от Анны Бирнштейн до Лаврика Бруни, от Кости Победина до Натальи Нестеровой.
По окончании весьма симпатичного фуршета многие из присутствовавших переместились в галерею "Манеж", где в тот же вечер открывалась выставка Николая Андриевича и Андрея Красулина. И — страшная редкость — скульптурная экспозиция последнего была снабжена прелестным сопровождением: текстом прозаика Людмилы Улицкой, последний роман которой "Медея и ее дети" имеют удовольствие читать в последних номерах "Нового мира" его подписчики.
Фуршет, разумеется, был и здесь. Архитектор Александр Великанов, скажем, предпочел красному вину глоток пшеничной, тогда как поэт Владимир Салимон выпивал только белое сухое. Здесь собрался круг людей, не слишком бурно ведущих светскую жизнь. Скульптор Елена Мунц — вдова известного писателя Владимира Кормера, чей памфлет "Крот истории" в свое время попортил крови соответствующему ведомству, — с сыном и дочерью, критик и историк Вадим Борисов, приложивший руку к тому, чтобы сочинения Александра Солженицына вышли на родине в том же "Новом мире", график Илларион Голицын, автор незабываемых воспоминаний об Ахматовой поэт Анатолий Найман. Это была в высшей степени содержательная выставка, хотя воздушных шаров не запускали, автоматчиков не приглашали, семейных киотов не устраивали. Но, в конце концов, у каждого свое представление об изящном.
Есть они и у легендарного лидера ставшей классической поп-группы "Машина времени", ведущего телевизионной программы "Смак" Андрея Макаревича. На этот раз в качестве безусловной художественной ценности он предложил гостям клуба "Сохо" собственного изготовления кислые щи с чесноком и свежим бородинским хлебом под водку, настоянную на хрене. Замечательно, сколь разных сфер и интересов люди откликнулись на приглашение, и, думаю, на какой-нибудь вернисаж такую команду не удалось бы завлечь и самому Айвазовскому. Прежде всего, были, конечно же, коллеги Макаревича, но не по кулинарному, а по попсовому цеху: скажем, семейство Преснякова-младшего в числе двух человек — жены Кристины и малолетнего сына, Николай Расторгуев, тот самый, который "Атас", и не желающий ни за что жениться Аркадий Укупник.
Впрочем, если бы дело ими и ограничилось, то отчет об этих кислых щах вы могли бы найти разве что в "Московском комсомольце". Но вот появились две замечательные актрисы: Елена Глаголева в сопровождении одной из своих дочерей и Любовь Полищук с мужем, художником Сергеем Цигалем, обладателем усов не худших, чем у поминавшегося уже пару раз всуе Сальвадора Дали. Но и это далеко не все: один за другим к кастрюле со щами выстроились знаменитые телеведущие — Игорь Угольников, Леонид Ярмольник, Леонид Якубович, а за ними и композитор Матецкий — так и хочется воскликнуть: оба-на, понимаешь, ну чистое поле чудес!
Щи убывали. Чуть припозднившимся бизнесменам — главе ювелирной фирмы "Баракка" г-ну Фейгину и вице-президенту "Альфа-банка" г-ну Гафину, впрочем, корма все-таки хватило. А отец "Кинотавра" Марк Рудинштейн, одним из первых ухватив свою пайку, быстренько справился с супом и устремился играть на бильярде. Вообще, он был весьма благодушен и благородно сдержан, но на лицо его нет-нет да набегала загадочная улыбка. Это, возможно, объясняется тем, что г-н Рудинштейн намерен в скором будущем отметить пятидесятилетие и наверняка подготовил для своих гостей ряд сюрпризов. Впрочем, дождемся седьмого числа, скажем лишь, что народные гуляния намечено провести в "Президент-отеле".
САНДРО Ъ-ВЛАДЫКИН