— Это издержки приватизации. В 1992 году дирекция Дома творчества решила отторгнуть Суханово от союза и его приватизировать. Вот и приватизировала.
— А союз почему им не мешал? Почему вы не уволили всю эту дирекцию?
— Ну, они не просто так решили приватизировать. У них был очень сильный покровитель. Мы попытались уволить директора, а в ответ получили распоряжение от вице-премьера правительства России Владимира Шумейко. Там было сказано, что ввиду готовящейся приватизации Союз архитекторов не имеет права никого увольнять.
— Но Суханово — памятник архитектуры федерального значения. По закону его нельзя приватизировать.
— Да, в 1993 году Шумейко тоже это понял. И нашел довольно остроумный способ этим воспользоваться. Он создал комиссию правительства РФ, в которую вошли представители Министерства культуры, Общества охраны памятников. И они пришли к выводу, что памятник находится в аварийном состоянии. На основании выводов этой комиссии Владимир Филиппович издал распоряжение правительства Госкомимуществу. Ввиду того, что Союз архитекторов не в состоянии сохранить в должном виде памятники архитектуры,— изъять у него Суханово. И Госкомимущество, которое тогда возглавлял Чубайс, это и сделало — создало на этой базе государственное предприятие.
— Что, действительно памятники были в аварийном состоянии?
— Были недочеты. Где-то краска облупилась, где-то рамы сгнили. Но сейчас там такие разрушения памятников, как будто усадьбу заново сожгли. Как крестьяне в 20-е.
— А как вам удалось это предприятие ликвидировать?
— В 1996 году в Москомархитектуру на выставку пришел Борис Ельцин. Перед выборами. И я ему вручил нашу книгу про Суханово и говорю: "Борис Николаевич, верните нам Суханово". А он так грозно говорит: "А кто его у вас забрал?!" Я говорю: "Госкомимущество". А он своему помощнику, которого, кстати, зовут Суханов Лев Евгеньевич, говорит: "Готовь указ". И ушел под аплодисменты архитекторов. Указа, правда, не было, но было распоряжение правительству передать Суханово в полное и безвозмездное пользование союза, а это предприятие ликвидировать. И Черномырдин подписал такое постановление правительства. С тех пор и ликвидируем.
— До сегодняшнего дня?
— Это оказалось довольно сложно. Сначала я со всеми этими бумагами приехал в Суханово. А потом на меня напали.
— В каком смысле?
— В прямом. Позвонили в дверь, я открыл, меня пырнули ножом.
— Какое-то неравенство сил: с одной стороны — Ельцин, Черномырдин, с другой — уголовники с ножами.
— Я не думаю, что это прямо дирекция Суханово меня резала. Но там все хозяйственные службы были сданы кому-то, гараж разворовали, там было какое-то ремонтное предприятие, в скотном дворе какие-то восточные люди баранов разводили. Было кому резать.
— А зачем, собственно, они держались за это государственное предприятие? Ведь одни убытки!
— Как сказать. Там был один нюанс. Когда мы сейчас создали комиссию по ликвидации этого предприятия, то обнаружили там очень мало имущества. Я спросил Татьяну Ивановну Данилову, директора этого предприятия, а где же это все. А она говорит: я приняла усадьбу, а все, что в ней хранилось, я не принимала. Нет такого документа. А там много чего хранилось. Библиотека уникальная. Мебель в основном начала прошлого века — ампир, карельская береза. Картинная галерея музейного уровня. Люстры. Так что это может быть совсем не так убыточно, как кажется на первый взгляд.
— Но это же уголовное дело!
— По-моему, тоже. Но его как-то не завели.