В Пушкинском музее прошло заседание по поводу реконструкции ГМИИ, вела его председатель попечительского совета музея Эльвира Набиуллина, и из Лондона приехал лорд Фостер, чтобы представить новый план реконструкции музея. Прессу не звали, информации не дали практически никакой. Просто тайная операция.
Задумано-то все было как представление нового проекта Фостера и даже больше — как возвращение Фостера в Москву после кризиса. Но так было задумано, а получилось по-другому, потому что главным был приезд Юрия Михайловича. Мэр пришел со всеми, кто обычно сопровождает его в субботних объездах новостроек (человек 20 начальников), и было это величественно и торжественно. Так, что все выступавшие обращались к Юрию Михайловичу, а вовсе не к формально председательствующей Эльвире Набиуллиной, женщине интеллигентной и без свиты, заискивали перед ним или на чем-то настаивали. А он кивал, одобрял, сомневался, ровно будто свой градсовет вел, а люди из свиты быстрехонько прикидывали, кто может осуществить подземные работы, а у кого лучше со светопрозрачным покрытием. То есть это было восшествие Лужкова на ГМИИ.
Напомню, что проект реконструкции ГМИИ был задуман в свое время именно как альтернатива лужковскому строительству. Тогда Михаил Куснирович заказал проект реконструкции лорду Фостеру, потом проект показали Дмитрию Медведеву, тогда еще простому вице-премьеру и по совместительству председателю попечительского совета Пушкинского музея, и он страшно увлекся, потому что ГМИИ имени Пушкина — это наше окно в Европу. И именно в этом окне можно показать Юрию Михайловичу с его несколько провинциальными манерами, что есть другой уровень архитектуры, фостеровско-федеральный, если можно так выразиться, и он не чета бронзулеткам Манежной площади. Мы все тогда ходили очень гордые, что Юрию Михайловичу покажут федеральный уровень. Но вдруг министр культуры Александр Авдеев сказал, что это нельзя — делать такой большой проект в Москве без Лужкова. Тут быстренько стала складываться схема, что деньги на проект будут даваться федеральные, а строить будет московский стройкомплекс, и это будет вовсе не альтернатива лужковской Москве, а, напротив, трогательное единство федерации с ее субъектом. То есть вместо урока Юрию Михайловичу вышел ему триумф — выяснилось, что никаких альтернатив его строителям в государстве нет.
Тут не так важно, чей проект, важно, кто делает. Фостер — архитектор прагматичный, он умеет находить компромиссы с любым клиентом. Это нам по незнанию казалось, что архитектура Фостера и Лужкова — это небо и земля, а теперь оказалось, что одно как раз и есть другое. Елена Батурина у Фостера теперь — главный потенциальный заказчик, а о том, что она жена Юрия Михайловича, можно говорить совершенно открыто, этот факт не оспорен еще никаким судом. Там, скажем, у Фостера предусмотрена реконструкция трех примыкающих к музею усадеб — я убежден, что их снесут и выстроят заново воистину по-царски, не хуже Царицыно будет. Там предполагается новый бульвар сделать — думаю, будет что-то тропическое, с фонтанами, и пальмы позолотят. Да, еще подземную парковку под Рембрандтом с Ренуаром надо сделать.
Проект реконструкции музея наконец попал в крепкие хозяйственные руки и теперь уж пойдет по накатанной. Тут даже дух захватывает, какие открываются перспективы, потому что на самом деле какая она, эта накатанная, еще не известно. Это только дураки думают, что Юрий Михайлович всегда одинаковый и как он сделал, скажем, подземную часть Манежной площади с этим прекрасным потолком из золотого сайдинга, какой и не в каждом богатом санузле найдешь, так и подземную часть ГМИИ сделает. На самом деле он не только медведей бронзовых поставил купаться у могилы Неизвестного солдата, он еще и развивается. Правда.
Вот, скажем, объявил тендер на убранство интерьера деревянного дворца Алексея Михайловича в Коломенском. Сам дворец, деревянный с конструкциями из железобетона, он уж построил, он уж стоит там, у метро "Каширская", где его отродясь не было, а теперь собирается делать интерьер. Техническое задание на тендер — это такой документ, который надо печатать без комментариев, потому что чего уж тут комментировать. Предлагается спроектировать и выполнить убранство 23 помещений. Это "хоромы государя с думной, престольной, столовой палатами и опочивальней (общая площадь 718 кв. м), хоромы царицы (то же без думной палаты, площадью 437 кв. м), хоромы царевича (там еще игральня, всего 160 кв. м), а также общецарская мыльня (около 150 кв. м)". Окна будут витражи из слюды, стены кожей с тиснением отделают, позолота, роспись, сафьян, яхонты, глобус со львом и единорогом, еще шесть икон три на три с половиной метра для парадных крылец хором государя царя и хором государыни царицы. Я считаю, правильнее было бы издавать тендерную документацию на древнерусском языке: "подрядчицы воруюштим тендер объявлях".
История искусства учит нас, что каждый стиль проходит в своем развитии несколько стадий — зарождение, расцвет и маньеризм (во французском искусствознании это еще называют "пламенеющей стадией"). Я думаю, лужковский стиль не может быть исключением. Престольная государева палата с кожаным тиснением, позолотой и слюдяными витражами — это же явный маньеризм. Или правильнее сказать, "пламенеющий лужковский стиль", Luzhkov flamboyant. Я так понимаю, в этом прекрасном стиле у нас и будет теперь пламенеть окно в Европу.