Роман лорда Байрона
Джон Краули
М.: Эксмо, 2009
John Crowley. Lord Byron`s Novel
Переводы Джона Краули на русский как-то очень сложно организованы: начали с монументальной, но неуспешной тетралогии "Эгипет" (1987-2007, четвертый том до сих пор в переводе), продолжили великолепным романом "Маленький, большой" (1981), и вот новый перевод — "Роман лорда Байрона" 2005 года. Некоторая логика, конечно, в такой последовательности есть: без ранней научной фантастики переведенные книги складываются в одну серию о неразрывной связи литературы и жизни. Герой "Эгипта", историк, преображается под воздействием древней рукописи, герои "Маленького, большого" осознают себя литературными персонажами некой Повести. А в "Романе лорда Байрона" узел сплетен еще более замысловато, Байрон написал роман по мотивам собственной жизни, чтобы объясниться в любви дочери, дочь его сохранила, а полтора столетия спустя обнаружившая этот роман американка простила собственного отца.
Джон Краули «Роман Лорда Байрона»
В хитроумном устройстве романа три линии сводятся в одну: американская феминистка находит и расшифровывает с помощью своей подружки роман, который зашифровала Ада Байрон (считающаяся автором первой в мире компьютерной программы), а ей его, в свою очередь, передали в качестве наследства от отца, которого Ада никогда в жизни не видела. Во всей этой конструкции Краули отталкивается от факта, что Байрон действительно начал писать роман, но бросил и уничтожил, потому что получалось слишком автобиографично. Если бы роман был все-таки дописан, фантазирует писатель, он был бы не признанием в собственной порочности, а, напротив, попыткой оправдаться, и наверняка автобиографический герой вызывал бы в нас гораздо больше сочувствия, чем сам Байрон со слухами о его амурных похождениях и инцестом со сводной сестрой Августой. Поскольку стилизовать Байрона Краули было не под силу и он даже не очень пытался, собственно роман, им за Байрона написанный, тут и не самое увлекательное. Главными героями становятся сегодняшние читатели, чья непосредственная реакция на прочитанное дана нам в письмах.
Этот сладкий запах психоза. Доктор Мукти и другие истории
Уилл Селф
М.: Флюид, 2009
Will Self. The sweet smell of psichosies. Dr. Mukti and other Tales of woe
Уилл Селф — один из лучших британских сатириков, и то, что он так мало известен в России, прямо-таки удивительно, особенно учитывая, сколько британских писателей похуже него пользуются у нас невероятным успехом. Переведен Селф вполне прилично, по-русски можно прочитать практически все, кроме разве что прекрасной и совершенно непереводимой "Книги Дейва". "Книга Дейва" — это дневник лондонского кэбмена, который стал Библией для новых людей, поселившихся на месте бывшей Англии. А вот "Как живут мертвецы", наоборот, очень переводима — это книга о 60-летней еврейке, которая, умирая, попадает не на небеса и не в ад, а в пригород Лондона, где жизнь почти такая же, только еще чуть безумнее. Или "Дориан", современная вариация Дориана Грея, где еще больше наркотиков и порока. Основная мысль Селфа примерно к этому и сводится: мы уже живем в аду, только здесь еще больше наркотиков и порока. Если в его книгах вообще есть какие-то мысли, кроме безжалостного, неостановимого обличения всего и вся.
Уилл Селф «Этот сладкий запах психоза. Доктор Мукти и другие истории»
В этом небольшом сборнике рассказов Селф невероятно жесток с персонажами. Про одного пишет: "да, доктор Шива Мукти был змеиным отродьем; билингв, иммигрант в первом поколении, один из кончиков его языка был высунут в сторону предков, тогда как другим он лизал мороженое, которым угощал его окружающий мир". Про другого: "отличный объект для упражнения в каламбурах — сам был коротышкой и снимал короткометражки". Все герои Селфа занимаются "передачей избитого, трансляцией банального и распространением никому не нужного". Самое часто встречающееся слово — "кокаин", самая распространенная тема — полное отсутствие какой бы то ни было морали. Мир Селфа невыносим, но он еще и фантастичен. Поэтому через него можно пробираться, воображая, что это какой-то другой мир. Но что бы себе ни придумал читатель, очищающий огонь этой яростной прозы, настигнет его в любом случае.