Хорошо спланированный коллапс
Если кто-то думает, что годовой сюжет российского кино исчерпался полугодовой давности амбициозным сочинским "Кинотавром", это большая ошибка. Вот уже кончается год — а запас наших достижений не иссякает. Каждую неделю на экраны выходит два-три, иногда до шести отечественных фильмов. Фильмами в полном смысле слова их, правда, не назовешь: это скорее попытки без особых претензий проехать на знакомых брендах ("Антикиллер Д. К.") и попсовых именах ("Пикап. Съем без правил"). Тем не менее есть ощущение кинопотока, пускай мутного, но полноводного. И есть подозрение, что 2009-й войдет в историю российского кино как год пышного цветения всех цветов.
А вот предстоящий 2010-й наверняка окажется куда более проблемным. Надежда только на проекты, запущенные еще год-два назад и по разным причинам задержавшиеся в производстве или в стадии постпродакшн. Трудно представить, чтобы в обозримое время был запущен с нуля и профинансирован государством хоть один вменяемый сценарий режиссера, не обладающего специальной пробивной силой и эксклюзивными связями наверху. Система лотов и экспертного отбора, годами практиковавшаяся в Минкульте, была уязвимой и коррупционно неустойчивой, но на ее выходе был заметен все же какой-никакой продукт. Теперь далеко не факт, что не возникнет существенных перебоев в кинематографическом снабжении населения. Есть большие сомнения в том, станет ли более здоровым и разнообразным рацион.
Два фактора подкосили российский кинематограф — этого колосса на глиняных ногах: экономический кризис и свара внутри киносообщества, ослабившая его и без того скромный потенциал. А достаточно было одного: вспомним, что сталось с российской киноиндустрией, начавшей незадолго до этого превращаться чуть ли не в новый Голливуд, после дефолта 1998 года. Правда, кино довольно быстро опять поднялось с колен — благодаря нефтяным деньгам и амбициям телеканалов. Но сегодня чудо вряд ли повторится, ибо в старую схему вмешивается новое обстоятельство — мания идеологического руководства культурой.
Этого не было не только в ельцинские 1990-е годы, но и в путинские 2000-е, а если и было, то в крайне робкой форме. Усилия власти направлялись на контроль телевидения и других многотиражных СМИ, а кино к ним не относилось. Все выглядело так, будто о "важнейшем из искусств" вообще забыли, и процесс худо-бедно шел под вялым присмотром самоцензуры. Известные острые темы не поднимались, ибо "кто же под них даст денег", но, впрочем, никто и не пытался попросить. Между тем кинотеатры строились, посещаемость росла, а испекаемые к каждому Новому году национальные блокбастеры, тесня голливудщину, тешили державную гордость: можем, если хотим.
Конфликт среди кинематографистов, пробужденная им агрессивность и ворох интриг с выходом наверх вызвали цепную реакцию: самая высокая власть обратила-таки внимание на "кибениматограф", как его с ласковой снисходительностью называли еще в партийно-советской среде. Как некогда лично товарищ Сталин, так теперь господин Путин курирует отрасль, которую, стало быть, нельзя не признать стратегически значимой. Тут же как по команде записные борцы за духовность, нравственность и чистоту национальной идеи возопили о том, что кино — это наше оружие в борьбе со всем басурманским миром. Новая структура госфинансирования, которая, как прозрачно намекают, уже одобрена на самом верху, должна выглядеть даже не как вертикаль власти, а как триптих Босха: "Рай", "Ад", "Чистилище". Чистилищем (не совсем в согласии с православной традицией, где сразу пикируют в рай или ад) и должен стать для российского кино предстоящий год. Несколько олигархических кинокомпаний будут щедро профинансированы — в то время как большинство "независимых" (теперь это слово уж точно придется закавычивать) продюсеров пойдут к тем же киноолигархам с протянутой рукой.
Пока еще говорят о возможных лазейках для дебютантов и авторов пресловутых артхаусных проектов, но даже если эти лазейки останутся, просочиться в них будет очень и очень непросто. Заслон развитию кино поставлен как раз в тот момент, когда наконец сформировалось поколение молодых кинематографистов (не только режиссеров, но и драматургов, операторов, продюсеров), сумевших придать стиль, характер и смысл российской "новой волне". То есть в самое время.
Утешение лишь в том, что идеологические рычаги и цели не сливаются в гармонии с экономическими. Наверняка олигархи сумеют освоить мегабюджеты, и, возможно, им даже удастся создать патриотически выверенный кинематограф. Только его зрительская привлекательность, не говоря о художественной, будет нулевой, а международный имидж — резко отрицательным. Кто будет отвечать за это? Ведь тот же премьер Путин в своей памятной речи корил кинематографистов позорными цифрами (хоть и завышенными его референтами): только каждый шестой российский фильм востребован в зарубежном прокате. Это смотря что и где считать прокатом. Если речь о Белоруссии, тогда, конечно. Но тот шестой или десятый, который на самом деле окупается — экономически или имиджево, в стране или за рубежом,— не имеет отношения к примитивной идеологической конъюнктуре. Он имеет отношение либо к вкусам молодежной публики, либо к искусству кино (есть такое понятие). Ни то ни другое в новой модели госфинансирования не предусмотрено.