Выставка "Художники/Архитекторы" завершилась в Новом музее в пригороде Лиона. Новый музей (Le Nouveau Musee de Villeurbanne) — это несколько залов, окружающих старое здание школы и прячущих ее под общую крышу. Игра двух времен и двух пространств напоминает заодно, что любой художественный музей может стать экспонатом архитектурной выставки.
Название выставки не поражает новизной. Но кураторы Жан-Луи Мобан и Паскаль Пик не ограничились привычным сравнением художественных работ архитекторов с архитектурными замыслами художников. Они отнюдь не провоцируют очередную полемику двух вечных соперников. Вопрос не в том, кто нужнее и важнее, а в том, насколько обе профессии и обе манеры мышления сейчас нужны друг другу.
Даже свойственные амбициозным мастерам Возрождения одновременные опыты в живописи, и в архитектуре, и в скульптуре не смешивали три этих ремесла. Почти всегда легко было понять, когда и в каком качестве выступает мастер. Опыт современного искусства сделал эти границы предельно зыбкими. Перестав "писать картины", художники занялись инсталляциями, присвоив себе права на полноценные три измерения, а архитекторы, позабыв всякий стыд, стали превращать свои постройки в скульптуры.
Вопрос, не мешает ли рисунок архитектору, уводя его от существа дела, в общем виде имел ответ: "Конечно, мешает". И наоборот — недаром в Императорской академии художеств ученики, не показывавшие достаточных успехов в живописи, вынуждены были уходить в архитектурные классы. Словом, чем лучший художник архитектор, тем он худший архитектор. Так думали и думают, но выставка в Новом музее успешно этому мнению сопротивляется.
Считается, что архитектурный постмодернизм победил "современное движение" своей внеархитектурной художественностью. Стиль этот родился в Америке как ответ наивных, но искренних американцев холодным европейцам — Гропиусу, Ле Корбюзье, Мису ван дер Роэ. На самом деле неуклюжее возвращение колонн и портиков стало возвращением к собственным архитектурным ценностям, к старинному приему украшения архитектуры архитектурой.
Постмодернизм доказал, что все можно и ничего не стыдно, что, как мы знаем, разнообразит и жизнь, и творчество. Строительная техника дошла до такого совершенства, что позволяет делать все, на что хватает денег. Деньги во Франции дает государство, потому что старинное "искусство королей" здесь не забыто. Франция не без основания уверена в том, что она страна великих архитектурных традиций и великих архитекторов.
Среди них, например, Жан Нувель, чей проект "Бесконечной башни" — гигантского тающего в небе небоскреба — рискует пополнить архитектурную коллекцию нового парижского района Дефанс, уже лет десять служащего строительным полигоном. От Нувеля не отстают европейские и американские коллеги. Даниэль Либескинд показал свой знаменитый проект для Берлина — висящее над улицами здание-стену, вовсе не нуждающееся в классических карнизах. Похоже, что возвращению к простым формам более ничто не препятствует, и все, затаив дыхание, как это и бывает в конце века, ждут нового пришествия модернизма. Беспринципная (что неплохо) архитектурная манера мыслить постепенно сменяется принципиальной (с чем сложнее смириться) художественной манерой.
Среди экспонатов знаменитый проект Бернарда Чуми, выигравшего в начале 1980-х конкурс на застройку парка Ла-Виллет. Его чертежи были бы более уместны на выставке книжной графики, его модульные скульптуры заставили бы покраснеть даже художественный совет оформительского комбината. Вероятно, именно поэтому он и стал победителем, выиграв на плоскости — хотя затем и сильно проиграв в пространстве.
С тех пор до невероятного усовершенствовалась художественная техника проекта: архитектор должен быть соблазнителем, умение подать свою работу оказывается важнее умения ее выполнить. Молодые архитекторы могут соревноваться между собой только на чужом поле — поле графики. Им нечего предъявить в качестве чисто архитектурного дебюта. Но у них есть теперь иной выход, нежели превращать макеты в произведения прикладного искусства, как это все еще делает группа Coop Himmelb(l)au.
На выставке показан путь архитекторов от предварительных почти автоматических эскизов их Open House в Калифорнии к маленькому и неразборчивому макету, а затем к роскошной установке на деревянных брусьях такой толщины и добротности, которые можно было увидеть только на архитектурных увражах. Работа Coop Himmelb(l)au замечательна, но не менее впечатляет, например, восьмиметровая стена с чертежом, сделанным тонким свинцовым карандашом прямо по белой штукатурке с едва заметными уколами иголки циркуля. Эта работа Паскаля Конверта "Реконструкция рампы виллы Белла Роза" демонстрирует весьма эффектный способ художественного размышления об архитектуре, которое представляют и насквозь прорезанные дома Гордона Матта-Кларка, и фотографии заводских фасадов Бернда и Хиллы Бехер, и "Водонапорная башня" Бернарда Редигера, поднятый над уровнем взгляда макет — некая идея висящего над головой Колизея, по которому, а вернее, под которым могут странствовать посетители.
Любой рисунок теперь можно оживить, к любой плоскости добавить объем, архитектору уже не обязательно "мыслить пространством" — пространство добавит компьютер. Вечная проблема произведений архитектурного искусства в том, что они создаются по поводу, по конкретному заказу. Художник свободен в своем выборе, он волен предлагать то, что вроде бы никому не нужно. А с тех пор, как он овладел пространством, его идеи обрели настоящую, а не иллюзорную ценность. Никто еще не знает, что именно из них пригодится, тем и интересны выставки, подобные той, что завершилась в пригороде Лиона.
АЛЕКСЕЙ Ъ-ТАРХАНОВ