— У нас три дня на переезд,— говорит Жан-Клод Бивер, глава марки Hublot.— Мануфактура открывается 7 апреля, а восьмого наше старое здание будет продано. Нам надо собрать все наши кульки и коробки, все наши машины и перевезти их на новое место.
— Вас это пугает?
— Меня? Меня это приводит в ужас. Я не так боюсь самого переезда, как последствий переезда. Но нам нужно больше места. Мы выросли.
Разговор происходит в апреле на базельской часовой ярмарке, где у Hublot, помимо стилевых новинок, которые Бивер представляет каждый год, есть новинки часовые и организационные. Целых три, важных и взаимосвязанных. Марка вошла в группу LVMH, построила себе новую мануфактуру под Ньоном и разработала свой первый мануфактурный механизм, который будет там производиться. И все это происходит аккурат в разгар кризиса. Это уже любопытно. В ситуации, когда другие марки готовятся съежиться и перезимовать, Бивер замышляет расширение. Продажи растут, нельзя заставлять клиентов ждать.
Сверкающий бритым черепом Бивер убеждает на раз, ему нельзя не поверить, когда он что-то авторитетно говорит, но тем не менее мануфактура, на которой я оказываюсь месяц спустя, все еще выглядит домом на завтрашней улице, куда вселилась семья из малогабаритной квартиры, не совсем представляющая себе, зачем ей такие хоромы. Дело не в коробках и кульках, которые еще не разобраны, я сам как-то год жил на коробках — и ничего. Дело в пространствах. Мануфактура раза в три просторнее, чем требуется сейчас, и сборщики одиноко сидят в цехах, похожих на школьные классы в дни летних каникул.
Самая главная и самая впечатляющая часть мануфактуры — первый этаж, где стоят машины, производящие часовые детали. Если раньше золотой валютой марок были часовщики-кабинотье, то теперь — это программируемые станки. Их не сразу купишь на рынке, уже в прошлые жирные годы за ними выстраивалась очередь. Марки страдали от того, что не могли обеспечить спрос, растущий как на дрожжах.
Уже несколько лет подряд маленькой Швейцарии не хватало машин, часовщиков, ювелиров. В 2007 году, когда Бивер получил премию на Prix de Geneve за свой "миллионник" One Million Big Bang, он произнес целую речь о разрушении ремесла, о недостатке специалистов, о поспешности и жадности, о любви к вершкам в ущерб корешкам. Теперь Hublot строит свое производство методично, начиная с фундамента, а не с крыши: прежде чем нанимать часовщиков, их надо обеспечить комплектующими. Это было важно в период бума, когда детали требовались в таком количестве, что главные поставщики калибров из ЕТА даже объявили эмбарго на поставку деталей в пользу готовых механизмов. Это особенно важно сейчас, в условиях кризиса. Недостаток деталей хуже недостатка наличности, хуже и недоступности кредитов: именно из-за разорившихся поставщиков погорели в 1970-х многие славные марки. Но Hublot удачно распорядилась прибылями прошлых лет.
— Кризис один на всех, но у каждого свой,— говорит Бивер.— Мы не в структурном кризисе, мы в кризисе конъюнктурном. Американские автомобилестроители, например, погрязли и в конъюнктурном, и в структурном кризисе. В отличие от них, у нас нет технологического отставания, наши фабрики и машины совершенны, наше качество на высоте. Да, покупать будут меньше, и никто не знает, сколько времени это продолжится. Но когда я слышу: "Давайте переждем, не будем делать резких движений", я хочу возразить: именно сейчас тот, кто будет более креативным и агрессивным, продаст больше. Единственное лекарство против рецессии — это креативность.
Биверовские машины, его тяжелая артиллерия, расставлены на первом этаже достаточно свободно и загружены еще не в полную силу. У мастеров даже есть время, чтобы пообещать дочке патрона по имени Дельфин выгравировать что-нибудь забавное на ее часах. Когда я удивляюсь тому, как много места остается незанятым, Бивер оживляется: "Я точно знаю, для чего нужен каждый метр площади, Мы сконструировали завод не только под машины, которые там будут крутиться как сумасшедшие, но и под людей, которые будут работать — по потокам производства. И только потом мы все накрыли крышей. Нам в этом смысле повезло. У моего начальника производства огромный опыт: он строил фабрику Breguet, он построил Lemania, он все знает наперед. Неужели вы полагаете, что мы построили дом, а потом стали думать, чем его наполнить и где кто будет сидеть?" Кризис, полагает Бивер, самое время для инвестиций. К поднявшемуся рынку Hublot придет в полной форме. И хотя пока эту форму надо набирать, наполнять жизнью, но это как раз то, что он любит и умеет делать. Свидетельство тому — новый Grand Prix, полученный в Женеве неделю назад.