Вслед за фестивалем британского кино в России прошел ответный — фестиваль российского в Лондоне. И тот и другой неплохо проиллюстрировали тему имиджа страны, который создается через ее кинематографию.
Представьте себе, что вы черпаете ваши знания главным образом из фильмов, которые вам удалось увидеть. Мне несложно это сделать с такими странами, как, например, Перу, или Филиппины, или Исландия. Я там никогда не был, а кино оттуда время от времени попадается. Причем довольно выразительное. В последнее время на фестивалях гремят фильмы филиппинца Брийянте Мендозы: они уже вызвали патриотический гнев тамошних блогеров. Действительно: какой имидж страны формируется посредством экрана? Засилье коррупции, бедность и бесправие, полиция крышует преступные кланы, всюду насилие, человеческая жизнь ни черта не стоит. Получается, этот туристический маршрут лучше миновать.
Великобритания, конечно, иное дело. Хотя усилиями школы английского реализма образ страны и ее столицы тоже рисуется не самым светлым. Честно говоря, насмотревшись фильмов Кена Лоуча, Майка Ли и их последователей, Лондон видишь как средоточие болезненных проблем, как город, забитый трущобами, иммигрантами и наркоманами. Резкий контраст с тем, что открываешь, приехав сюда: проблемы, конечно, есть, но в целом жизнь кажется вполне приемлемой и даже не лишенной удовольствий. Правда, помимо кино о Лондоне есть куча другой информации, и мы как-нибудь осведомлены, что это мировой центр моды, архитектуры, гастрономии, шоу-бизнеса и пристрастий российских олигархов. Читали и английскую литературу — и не только Диккенса или Ивлина Во, но и современную.
Совсем другое дело — Россия, страна если и модная нынче, то в весьма узких кругах. Кроме стереотипов (водка, матрешка, Лев Толстой, те же олигархи), знают о ней в Британии крайне мало, поэтому, открывая для себя нашу новую литературу, думают, будто сюжеты Владимира Сорокина в буквальном виде наполняют российскую жизнь: никаких скидок на художественную условность. Это же относится и к кино. Когда на британском фестивале мы смотрим "Бронсона" Николаса Виндинга Рефна про самого одиозного зэка Соединенного Королевства, то понимаем всю исключительность этого барочного персонажа, который типичен разве что в плане фирменного британского эксцентризма. А вот когда в Лондоне показывали "Сумасшедшую помощь" Бориса Хлебникова, не все могли отделить гротескный образ "доброго самаритянина" в исполнении Сергея Дрезена, производящего зачистки в спальном микрорайоне, от дела майора Евсюкова и прочих документальных ужасов российской действительности, растиражированных СМИ. Даже в статьях экспертов, знакомых с нашей культурой не понаслышке, заметен вульгарный социологизм: по этим же лекалам интерпретировали у нас критическую волну британского кино в эпоху Тэтчер.
Все это — не по злой воле, а от культурной удаленности. В кино она еще очевиднее, чем где бы то ни было: Великобритания — одна из самых тяжелых для проката российских фильмов территорий. Поэтому организованный в Лондоне академией "Россика" фестиваль выполняет почти героическую задачу — приучить англичан к мысли, что в России тоже существует кинематограф, причем достаточно поливариантный. В этот раз показывали такие разные фильмы, как "Анна Каренина" Сергея Соловьева, "Событие" Андрея Эшпая, "Палата N 6" Карена Шахназарова (все — по русской классике) и "Россия-88" Павла Бардина (мокументари на тему ксенофобии и неофашизма). Или "Мелодию для шарманки" Киры Муратовой (со статусом юбилейного спецпоказа классика с дружественной Украины) и "Сказку про темноту" Николая Хомерики (образец российской "новой волны" с французским акцентом). А также актуально заточенные документальные ленты — "Рассвет/Закат" Виталия Манского и "Революция, которой не было" Алены Полуниной.
В том, что кино — зрелище предельно эмоциональное и сильнодействующее, можно было убедиться по реакции публики. Одна девушка, когда-то жившая в России, не могла прийти в себя от ужаса: неужели и правда у вас такое происходит? А поводом стал как раз фильм "Революция, которой не было" о лимоновской оппозиции и драматичных изгибах русского характера. Да, ужас, но не такой уж и ужасный. Кое-что удалось объяснить в процессе круглых столов и зрительских обсуждений: Павла Бардина с его "Россией-88" не отпускали даже после наступления полуночи Хеллоуина.
Свои ужасы — в системе организации фестиваля. Если на московской презентации английского кино все основное делает (и все оплачивает) Британский совет, наш фестиваль в Лондоне проводился в этом году без поддержки Минкульта и почти без спонсоров. Понятно, что год кризисный, но, похоже, это не единственная причина. Сегодня государство в лице его руководителей демонстрирует озабоченность судьбами кино, но как бы не того, что существует, а другого — "кино, которого нет" и которое только должно возникнуть. Очевидно, имеется в виду кино правильных имиджей.
Тут мне вспоминается история с финским режиссером Аки Каурисмяки, который, прежде чем стать классиком, снял несколько фильмов о жизни "самой благополучной страны мира" (по результатам недавнего исследования), и это тоже был в некотором роде финский ужас — с лунатизмом белых ночей, страданиями пролетариев-алкоголиков и безработных. Финские инстанции, курировавшие культуру и туризм, были фраппированы: не тот имидж. Но прошло несколько лет, и в мире выучили трудное имя Каурисмяки, а через него на другом конце земного шара некоторые даже узнали о существовании такой страны, как Финляндия. Хороший имидж создается не оттого, что кино показывает страну в светлом облике, а оттого, что там производят хорошее кино. И не боятся этого.