Выставка "Новая визуальная реальность. Рукотворная (дельная) голография Вячеслава Колейчука" открылась во Всероссийском музее декоративно-прикладного и народного искусства. Экспозиционную площадку для своих новых работ дизайнер, теоретик и практик отечественного кинетизма выбрал, очевидно, не по принципиальным соображениям, а лишь в силу ее доступности, но невозможно удержаться от розыгрыша этой случайно доставшейся козырной карты.
Вячеслав Колейчук — стойкий кинетист, еще в начале шестидесятых вошедший в первую отечественную кинетическую группу "Движение" и с тех пор много лет подряд не оставляющий своих опытов, существующих на грани инженерного фокуса, дизайнерского проекта и современного искусства. Причем от современного искусства он удаляется с каждым годом все дальше и дальше. Не потому вовсе, что произведения этого искусства обязательно статичны или чужды хитроумных механических затей, напротив, очень часто в них что-то мерцает, движется, крутится или вертится ("Крутится — вертится" называлась первая после двадцатилетнего перерыва прошлогодняя выставка московских кинетистов). Но движение само по себе перестало быть идеологией (так было принято у ортодоксальных кинетистов) и существует лишь как одно из качеств объекта. В новый экспозиции Колейчук вопреки ожиданиям не увлекается чистой электромеханикой — моторчиками снабжены всего два экспоната из семнадцати, да и не вращением они интересны. Главный, правда, не приближающий автора к искусству, эффект его новых "стереограмм" — псевдоголографический.
Абсолютно стереоскопического эффекта Колейчук достигает трудоемким способом — с помощью насечки и процарапывания на металле совершенно хаотичных на непросвещенный взгляд линий. Под светом определенным образом установленных ламп (на этикетках в перечне материалов, из которых изготовлены произведения, обязательно упоминается свет) плоские объекты кажутся объемными — на дисках и металлических листах перед глазами зрителя "вырастают" светящиеся цилиндры, кубы, призмы и калейдоскопические композиции из них. Эти дважды "обманки" (плоское — объемное, голографический эффект — без голографии) не могут не вызывать наивного удивления, редкого, чтобы не сказать неуместного, в выставочных залах. Удивление это в свою очередь вызывает определенно неуместное, но совершенно неодолимое желание проверить, нет ли обмана. Пристальное разглядывание и (если повезет) ощупывание произведений убеждает, что все честно: перед пытливым зрителем не крест в киоте, не примитивное голографическое изображение, а исцарапанная металлическая пластинка — настоящий обман, откровенная иллюзия.
К произведениям кудесника-Колейчука искусствоведы недавнего прошлого относились с осторожным энтузиазмом. Для них его давние "стоящие струны", хитроумные мобили и стабили были чистыми, слабому уму гуманитария непостижимыми, фокусами. Восхищение ловкостью рук и инженерной хитростью дизайнера делало нетактичными замечания о скромных пластических достоинствах его произведений. Нынешнему арт-критику, столкнувшемуся с новыми оптическими затеями Колейчука, не легче — в его работах нет ни идеологии, ни рефлексии, ни иронии, к ним, увы, нет и документации. И название выставки звучит совершенно серьезно, хотя и не без кокетства. Если бы объекты Колейчука не обладали оптическим эффектом, их без труда можно было бы отнести к минимализму, но они этим эффектом обладают. Однако это и не оп-арт, поскольку арта в них явно не хватает. Встречающееся утверждение, что Колейчук творит не художественные объекты, а дизайнерские проекты, то есть работающие модели чего-то во всех смыслах большего, также неубедительно. Ничего большего, чем экспонирование, с этими объектами, как правило, не случается. При этом они имеют специфический, но стойкий зрительский успех, трудно объяснимый в эпоху лазерных технологий и виртуальных чудес.
Трудности с классификацией — не частная производственная проблема критика, а следствие юношеской пытливости, возникающей при осмотре экспозиции. Размышления на тему "что же это такое" еще более неотвязны, чем вопрос "как же это сделано?". Ответ невольно подсказал сам Колейчук, устроивший свою выставку, во-первых, в музее (подчеркнув тем свою уникальность), во-вторых, в музее народного и декоративно-прикладного искусства. К народному, как учили, насквозь символичному, искусству, его работы отношения не имеют. Но декоративно-прикладному, постепенно утратившему функциональность ради внешних эффектов чистого рукоделия, "стереограммы" близки. Разнообразные "обманки" никогда не считались высоким творчеством, но всегда почитались за проявление виртуозного мастерства.
ОЛЬГА Ъ-КАБАНОВА
Выставка открыта до 20 февраля. Адрес музея: Делегатская, 7.