Существовала ли на самом деле гомосексуальная связь между поэтом Лоркой и художником Дали, история умалчивает. В этом пространстве умолчания расплодилось множество намеков и домыслов. Сам Дали предпочитал кокетничать на эту тему в интервью — мол, великий Лорка был в меня влюблен, но на этом все. Впрочем, кокетничал и красовался Дали всегда, везде и по любому поводу, хорошо зная, что зарабатывает себе символический капитал, который потом конвертируется в материальный. А свидетелем юношеской дружбы поэта с художником был Бунюэль. Он описал в своих мемуарах смешной случай из их совместной студенческой жизни: слухи о гомосексуальности Лорки ходили по общежитию мадридской Школы искусств, и однажды Бунюэль решил вступиться за честь друга и даже собрался драться с одним баском, который эти слухи распространял. Но для начала осведомился у Лорки напрямую, правдив ли слух. Тот страшно возмутился подобному предположению, заявил Бунюэлю, что "между ними все кончено", и гордо удалился.
В байопике, посвященном этой богемной дружбе, переросшей в страсть между мужчинами, Бунюэль (Мэттью Макналти) предстает ретроградом и ханжой. По сюжету он вмешивается в отношения пассионария и бессребреника Лорки (Хавьер Белтран) и честолюбца Дали (Роберт Паттинсон), уговаривая последнего сменить провинциальный Мадрид на блестящие перспективы Парижа, где кипит настоящая жизнь, живут гении и где прославиться — раз плюнуть. Дали соглашается и покидает Мадрид внезапно и без объяснений, что трактуется в фильме как несомненное предательство друга Лорки и начало превращения художника в безумного фрика, жадного до денег.
Перед исполнителем роли юного Дали Робертом Паттинсоном стояла задача не из легких — играя столь эксцентричного персонажа, не скатиться в анекдот. Удается это ему с переменным успехом, поскольку довольно трудно не выглядеть клоуном, нацепив знаменитые усы Дали с закрученными кверху кончиками, которые сам художник считал символом оптимизма и веры в Бога. Другое дело, что после участия в подростковой вампирской саге "Сумерки" (2008) популярность Паттинсона такова, что любому фильму с его участием гарантирован ажиотажный спрос поклонниц независимо от качества его игры. К его чести надо заметить, что в этой роли он чаще выглядит трогательным, чем смешным. А вот из их совместных сцен с Белтраном-Лоркой вроде купания в морских волнах при свете невообразимо голубой луны вышел, скорее, гомерический китч в духе Пьера и Жиля: сусальные красавчики скользят в блестящей волне под сусальную же мелодию — выверт на грани фола. С той же наивной прямолинейностью режиссер Пол Моррисон трактует сновидческие образы знаменитого "Андалузского пса". Вот все та же голубая луна залезает в тучи — а потому что у поэта с художником не вышло. Глаз, разрезанный бритвой, — прерванная связь несостоявшихся любовников. Женская грудь и мужские руки на ней — подавленное влечение к женщине, перешедшее в отвращение. И прочий доморощенный фрейдизм. Зато, как пишет маститый критик Роджер Эберт, культуртрегерская миссия фильма выполнена: теперь юные поклонницы Паттинсона будут знать, кто такой Бунюэль.