Премьер Владимир Путин встретился во вторник с кинематографистами и после трехчасового разговора с ними решил произвести революционные изменения в отечественном киноискусстве, радикально изменив систему его господдержки. За тем, как премьер выступил с новаторским киноподходом и как от этого может пострадать министр культуры РФ,— следил специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
Приезд Владимира Путина во ВГИК был приурочен к 90-летию института кинематографии. Сначала премьер бегло осмотрел его. Одно из помещений было оборудовано под павильон, где по всем признакам должна была сниматься сцена в кафе. За одним из столиков сидел заведующий кафедрой операторского искусства Вадим Юсов, оператор фильма Андрея Тарковского "Андрей Рублев". В это не верилось, как и во все эти шаткие декорации. Но это была единственная тут правда.
Студенты-операторы стояли за камерой, направленной на дверь, в которую вот-вот должен был войти премьер. То есть на самом деле они намерены были снять не просто сцены у кафе, а сцену в кафе из жизни Владимира Путина. Но до конца намерения этих молодых людей не были, конечно, понятны. Вот один из них взял рулетку и померил расстояние от входной двери до камеры. Метра два там было, на глазок. Студент недовольно покрутил головой. Ему, по-моему, очень не понравилось это расстояние.
— Че будем снимать: меня или че-нибудь поинтересней? — спросил господин Путин, войдя наконец в многострадальную дверь.
Тот же студент, не обратив на эти слова никакого внимания, молча померил свет возле головы господина Путина (он делал то же самое на этом же месте и десять минут назад, но теперь повторил — как будто от головы премьера могло исходить какое-нибудь дополнительное сияние). Сотрудники ФСО подавили профессиональные инстинкты. Заработала камера (захотелось написать, что она застрекотала, но, увы, она заработала).
Премьер спросил, большой ли павильон. Он хотел, чтобы ответили студенты, но те были слишком заняты.
— Нет, небольшой,— рассказал ректор Владимир Малышев.— 200 метров. Но во многих киношколах мира вообще нет учебных студий, чем они и бедны.
Я с подозрением смотрел на господина Малышева. Кажется, визит премьера произвел на него слишком сильное впечатление. Следовало все-таки держать себя в руках. Если в киношколах мира и правда нет таких студий, то только по одной причине: студии в этих школах выглядят поприличней.
— А можно вам кое-что вручить? — спросил премьера Вадим Юсов.
— Нет, нельзя! — испуганно воскликнул Владимир Малышев.
Он следовал инструкциям. С ними его ознакомили, очевидно, перед приездом премьера. Эти инструкции были разработаны не во ВГИКе. Поэтому Вадим Юсов не знал про них и уже подходил к премьеру с черной коробкой. Он достал из нее статуэтку оператора со штативом на плече и отдал премьеру.
— Приятно, не отбирают ничего! — обрадовался господин Путин, который, похоже, так и не оправился еще от месячной давности посещения тульского оборонного завода, где один слесарь воспользовался минутной слабостью премьера и выманил у него наручные часы.
В следующем павильоне с помощью вываленного из больших мешков крахмала озвучивали шаги человека по свежевыпавшему снегу. Господин Путин поскрипел ботинками по свежевыпавшему крахмалу и пообещал прийти за зарплатой. Очевидно, он очень хорошо представляет себе, сколько стоит каждый его шаг.
После этого премьер осмотрел новую студию перезаписи. Ректор уже не настаивал на том, что такого оборудования, как здесь, нет ни в одной студии мира. Он говорил, что такой студии нет на "Мосфильме" — пользуясь, видимо, тем, что рядом не было гендиректора "Мосфильма" Карена Шахназарова. Впрочем, господин Шахназаров нашелся среди членов совета по развитию отечественного кинематографа, которые ждали премьера, и высказался на эту тему.
Здесь были кроме него руководители "Первого канала" и ВГТРК Константин Эрнст и Олег Добродеев, министр связи и массовых коммуникаций Игорь Щеголев, министр культуры Александр Авдеев, кинорежиссер Никита Михалков... разные, в общем, люди-то.
Господин Путин рассказал, что удовлетворен осмотром ВГИКа, и сообщил господину Шахназарову, что на "Мосфильме", по словам ректора, нет такой техники, как во ВГИКе.
— А мы ее от вас скрыли,— пояснил господин Шахназаров.
Доля российского кино в российских кинотеатрах, по словам премьера, в начале 2000-х годов была 4%, а сейчас 25% (вернее, доля западного кино — 75%), и за последний год она даже увеличилась, несмотря на кризис, на 15%.
— Великая депрессия,— обратил внимание господин Путин,— в США дала мощный импульс развитию американского кинематографа.
Похоже, что и нынешний экономический кризис был задуман специально для того, чтобы дать импульс развитию российского кинематографа (задумка, кстати, кажется, не сработала).
— Проблемы отечественного кинематографа кроются не в объеме денежных средств, не в налоговых преференциях... а в качестве управления этими ресурсами, в умении создавать конкурентный продукт, завоевывать как внутреннюю, так и мировую аудиторию,— сообщил премьер, и, судя по оживленной реакции некоторых участников совещания, это было для них новостью.
Режиссер Никита Михалков после этого совещания между тем настаивал и на преференциях, и на объемах. Он говорил, что нужен миллиард долларов, хотя бы из внебюджетных средств,— и он вот этими самыми руками все сделает как надо, то есть так, что через десять лет кинематографу вообще не потребуются деньги государства.
Похоже, прежде всего потому, что не будет то ли кинематографа, то ли государства. Любая другая причина, например, что кинематограф уже и сам справится, выглядит совершенно неубедительной.
Впрочем, выяснилось, что Никита Михалков говорил об этом не только после совещания, но и до него.
— Вот Никита Сергеевич (Михалков.— "Ъ") на меня уставился,— вдруг произнес Владимир Путин.— Позавчера всю плешь проел, говорил, сколько нужно денег, чтобы сделать качественный рывок.
Очевидно, Никита Михалков и дальше будет об этом говорить, потому что миллиарда пока не выдадут.
— Денег всегда мало,— заявил премьер.— А хороших идей, талантливых работ еще меньше. И не наоборот: не деньги порождают талант, а талант — деньги.
Надо сказать, что если механизм первого превращения еще более или менее понятен, то механизм второго пока крайне загадочен.
— Посмотрим, какие проекты принесли пользу стране и обществу,— многообещающе произнес премьер, и совещание продолжилось в закрытом режиме.
Один из его участников на условиях анонимности рассказал мне, как выглядит, по его представлению, схема распределения госсредств в кинематографе сейчас:
— Приходит режиссер в Министерство культуры, просит деньги на свой фильм, и чиновники из министерства решают, дать денег или не дать. По сути, Министерство культуры является продюсером фильмов. При этом больше половины фильмов, снятых на госденьги, до экрана не доходит, а большинство других делается в одной-двух копиях, чтобы была возможность отчитаться: да, фильм дошел до экрана. И сами режиссеры не скрывают, что в этом бизнесе, а для некоторых чиновников это уже давно именно бизнес, откаты доходят до 50-70%, а еще четверть получаемой суммы остается у так называемых создателей фильмов.
На совещании Никита Михалков от имени Союза кинематографистов обнародовал новое предложение. Деньги государства должны аккумулироваться в существующем, но сейчас пустом федеральном Фонде социальной и экономической поддержки отечественной кинематографии. И оттуда будут распределяться между ведущими продюсерскими компаниями страны.
— Людям в этих компаниях никто не говорит, что именно снимать,— рассказал другой участник совещания, один из авторов нового предложения.— В договоре с ними пишем, конечно, что кино, которое они снимут, должно соответствовать стратегическим интересам государства. Оно может рассказывать о тяжелой судьбе наркоманов. О том, как во время кризиса человек оттолкнулся от его дна и выкарабкался наверх... Государство должно ведь понимать, на что дает деньги, его интересы должны учитываться теми, кто берет деньги.
При этом, по словам моего собеседника, обеспечивается возвратный механизм: производитель обязуется довести фильм до проката и вернуть государству ту долю от прибыли, в которой оно поучаствовало в производстве фильма. Деньги будут возвращаться не в бюджет, а в тот же самый фонд, из которого станут финансироваться новые проекты. Руководство нового фонда будет назначаться правительством РФ. Эту работу могут поручить вице-премьеру Александру Жукову (чтобы снять нарождающиеся вопросы: по информации "Ъ", Никита Михалков фонд не возглавит).
— А как делить деньги между продюсерскими компаниями? — спросил кто-то из режиссеров.
На это ответил премьер. По его мнению, в первый год следует поделить поровну, а со следующего года оценивать, сколько зрителей посмотрели фильм, получил ли он награды на кинофестивалях. (То есть надо учитывать коэффициент полезного действия фильма.)
По информации "Ъ", представители Министерства культуры, то есть сидевший за столом министр культуры Александр Авдеев и его заместитель Александр Голутва, которого в последний момент, перед началом совещания пересадили к приглашенным, то есть за спины участников совещания, узнали о новом проекте, только когда его представил Никита Михалков.
Министр культуры заявил, что он против такого подхода и что министерство последний год разрабатывает свою систему распределения средств, правда, не пояснил, какую именно. Впрочем, понятно, что распределять деньги все равно должно министерство. С этим подходом министр и не спорил.
Премьер сказал, что правила, которые собирается установить министерство, по сути сохраняя старую систему распределения, все равно не заработают, хотя бы потому, что в стране нет системы электронных билетов, и спросил, в каком состоянии разработка этой системы (прокатчик должен 50% прибыли вернуть продюсерам, но сейчас без федеральной системы электронных билетов невозможно посчитать, сколько зрителей на самом деле посмотрели фильм: данные предоставляют прокатчики). Ее разработка была поручена Министерству культуры год назад, на таком же совещании, в день рождения премьера.
И опять премьер не получил удовлетворительного ответа (в проекте министерства предполагается, что средства на эту систему должны быть получены из госбюджета, и в аппарате правительства проект завернули). Премьер спросил, сколько стоит ввести эту систему. Министр культуры промолчал. Кто-то из участников совещания ответил:
— 6 млн рублей.
— Если собравшиеся здесь скинутся,— сказал господин Путин,— и то сразу хватит.
Александр Авдеев не согласился. Он считает, что на самом деле сумма гораздо больше. Но заместитель министра финансов Татьяна Нестеренко подтвердила:
— 6 млн 800 тыс. рублей.
Премьер предложил высказать участникам совещания по этому поводу. Против оказался только министр культуры, который сказал:
— У меня один простой вопрос: кто тогда будет содержать "Мосфильм"?
Карен Шахназаров, на чьи проблемы обращали внимание второй раз за день, рассказал министру, что за последние десять лет "Мосфильм" не получил от государства ни копейки.
А гендиректор "Первого канала" Константин Эрнст рассказал, что крупные производители от государства в последние годы тоже практически ничего не получали (по-человечески чиновников понять можно: мейджоры заинтересованы в реальном освоении средств).
— Ну понятно,— с облегчением произнес премьер.— И здесь посредники работают (тема посредников в последние дни особенно будоражит его воображение.— А. К.).
И господин Путин сказал министру культуры, что производители, которые получают госсредства, за откаты работают с чиновниками его министерства.
За все время работы Владимира Путина на посту президента и премьера у него не было возможности (или желания) произнести такие слова в глаза министру правительства.
После этого премьер вслух прочитал проект протокольного решения, в котором излагались новые предложения, и добавил следующее:
— Если через две недели этот протокол не будет выполнен, то он умрет. И у министерства, как мы понимаем, есть все возможности для того, чтобы его убить (достаточно начать рассматривать его всерьез; а потом можно вынести, к примеру, на всенародное обсуждение.— А. К.). Но если вы его убьете, мы будем знать, кто и почему это сделал.
Как бы ни вышло дальше, но кто-то кого-то в итоге убьет точно.