выставка живопись
Bottega Gallery представляет новые работы Валерии Трубиной — музы украинского трансавангарда, активной участницы "Парижской коммуны" и соавтора Олега Голосия. Она покинула Украину около 15 лет назад, поскиталась по Европе и осела в США. Ее возвращение на арт-родину не осталось незамеченным МАРИЕЙ ХАЛИЗЕВОЙ.
На выставке в Национальном художественном музее, посвященной украинскому трансавангарду конца 1980-х--начала 1990-х годов (см. Ъ от 29 сентября), в числе прочих памятных имен "новой волны" мелькнуло и имя Валерии Трубиной — музы украинского трансавангарда, активистки "Парижской коммуны" и соавтора давно почившего Олега Голосия. После его смерти художница тихо покинула страну под благовидным предлогом выставки в Эдинбурге и не вернулась, поскиталась по Европе и в конце концов осела в США, в солнечной Калифорнии.
Пока ее соратники по арт-коммуне тихой сапой выходили в классики, Валерия Трубина выставлялась в галереях Беркли и на родину не стремилась. Последний раз ее работы можно было увидеть в Киеве пять лет назад на выставке "Прощай, оружие!", представившей часть собрания филантропа и коллекционера Виктора Пинчука и его грандиозные планы по завоеванию старого цеха завода "Арсенал".
В начале этого года набор пейзажей Трубиной, написанных в 2005-2007 годах, был представлен в рамках выставки "Превентивные меры" в берлинском филиале галерейной империи Людмилы Березницкой. Столичная же Bottega Gallery, прежде чем показать ее новые работы в Киеве, выставила парочку на лондонские торги Phillips de Pury. Европейские аукционы — вообще новый бог киевских галеристов: он требует весомых жертв, но денежного дождя пока даже не обещает — современных украинских художников мировой рынок как не знал, так и не знает, и торгами горю не поможешь. Вот и трубинские работы продались чисто символически, с минимальным подъемом: прошлогодний "Лабиринт" — за 5,6 тыс. фунтов, а "Ворота III" 1993 года — за 7,5 тыс. фунтов.
Новейшие работы художницы, датированные текущим годом, десяток которых представляет Bottega Gallery, очень отличаются от тех, что висят в Национальном музее,— все-таки между ними бездна в 20 лет. Там постмодерн и заигрывания с барокко в облачках-путти, а здесь все больше сине-зеленого символизма, тревожного и мертвенно-бледного. Между ними вроде бы были еще декоративные пейзажи в духе прерафаэлитов, а также серии солнечных работ с видами бассейнов, шезлонгов и прочего организованного рая.
Если верить сопроводительному тексту к выставке (а верить ему с каждой вариацией на тему слова "медитация" все сложнее и сложнее), то "Тайные сады" — проект о тихой революции в самом себе, шаге в сторону и в конце концов стремительном побеге из внешнего мира бесконечного движения во внутренний мир бесконечного покоя. Для удобства вход в него парадно оформлен — не сложнокройной лестницей, так мощеным мосточком или декоративным порталом. Но стремглав нестись туда все равно не хочется: за мосточком синеет тревожная тимбертоновская чаща, портал обозначает вход в туманное кладбищенское никуда, пляж слишком оранжевый, а морской горизонт гнетуще безмятежен. И кто его знает, есть ли оттуда оборудованный выход.