В Центральном доме художника открылась выставка Татьяны Назаренко "Переход". Художница показала свои новые работы.
Еще недавно любители мистификаций могли найти в реквизите уличных фотографов фанерных Горбачевых и Ельциных и сфотографироваться рядом. Их фото в человеческий рост, вырезанные по контуру, на миг создавали иллюзию их реального присутствия в толпе. Прообразом этих "фотоинсталляций" были обманки — плоские изображения слуг, пастушек, дам и кавалеров, вырезанные из дерева и раскрашенные максимально натуралистично. Появившись в России в XVIII веке под влиянием европейского барокко, обманки стали излюбленным элементом театрализованного быта того времени: их обычно расставляли в парках, а иногда и в домах. В этом можно усмотреть одну из первых попыток вполне современного подхода к искусству, рассчитанного на визуальный шок в момент осознания зрителем обмана. Были и другие приемы мистификации, огромные зеркала дворцового зала могли располагаться напротив ряда окон, выходящих в сад, что давало эффект совмещения различных планов и перетекания пространств друг в друга. Размывание границ между искусством и реальностью, составляющее общее место любого современного искусствоведческого текста, было присуще и позапрошлому веку.
Татьяна Назаренко показала на своей выставке "Переход" более ста обманок, изображающих как постоянных обитателей подземных переходов, так и случайных прохожих. Изначально художница планировала имитацию в выставочном зале пространства подземного перехода за счет выгородок, навесных арок и приглушенного света. Поставленные друг напротив друга вдоль стен искусственно воссозданного перехода, ее обманки еще более шокировали бы зрителя своим сходством с реальностью. Но и в состоявшемся варианте экспозиции ее нищие, бомжи, бесчисленные продавцы газет или снеди, музыканты, монахи, женщины, мужчины и дети в некоторых ракурсах (когда изнанка не выдавала их фанерную сущность) смотрелись почти живыми. Это в какой-то мере составляет секрет живописной манеры Назаренко, при том что эта манера отнюдь не является гиперреалистической, скорее тяготеет к примитивизму. Обладая удивительной зрительной памятью и довольно редко работая с натуры или по фотографии, она умеет достичь гротескного сходства с оригиналом. Под сходством можно понимать буквальное воспроизведение оригинала; но у Назаренко сходство возникает как результат цельного впечатления, которое и передается с расчетливо-спонтанной лаконичностью, минимальными средствами. В этом случае излишни эскизы или зарисовки.
В руках у персонажей Назаренко можно видеть газеты, авоськи, картонки с надписями "люди добрые помогите Христа ради не имеем жилья" или "Не надо о люди судить меня строго помогите кто может мне ради Бога". Картина знакомая любому прохожему (Назаренко "цитировала" подземный переход под Пушкинской площадью), которую он, однако, стремится пробежать как можно скорее и еще скорее забыть. Назаренко заставляет посетителя выставки "перейти" в это пространство и оставляет в нем наедине с образами нищеты и обездоленности. Само слово "переход" несет в себе множество различных ассоциаций, если учесть и перманентное состояние "переходности" российской экономики; а "переход подземный" ассоциируется с "переходом под землю" — в Ад. Однако то, что показывает нам Назаренко, еще не Ад — скорее Чистилище, где не все так мрачно и присутствуют, например, жизнерадостные мексиканские музыканты в красных пончо.
АННА Ъ-АЛЬЧУК