Выставка современное искусство
"Проект Фабрика" занимает третье место по количеству спецпроектов 3-й Московской биеннале после "Винзавода" и "Красного Октября". Комментирует ВАЛЕНТИН Ъ-ДЬЯКОНОВ.
Завод по изготовлению бумаги в Переведеновском переулке перевоплотился в "Проект Фабрика" несколько лет назад. Поначалу "Фабрику" воспринимали как конкурента "Винзавода" за внимание появившейся примерно в то же время аудитории современного искусства. Постепенно, однако, стало ясно, что никакой внятной концепции у организаторов не было, коммерческое использование площадей тоже не входило в их планы, и "Фабрика" постепенно превратилась в площадку для редких, не связанных между собой концертов и выставок.
Недостатки менеджмента во время 3-й Московской биеннале стали плюсами. Отсутствие бюрократии и дешевизна выставочных площадей позволила "Фабрике" принять под свое крыло несколько интересных спецпроектов. В силу невзрачности архитектуры "Фабрика" оказалась идеальным выставочным пространством: кураторам и художникам не надо было побеждать красные стены и живописные своды "Винзавода" или "Красного Октября", отчаянно соревнующиеся с произведениями за внимание зрителей.
На выставке "Интерпретация объекта в московской концептуальной школе" искусствовед Александра Данилова решила сравнить отечественное искусство концептуалистского круга с западными аналогами, от дада в исполнении Марселя Дюшана до поп-арта (объектов Джима Дайна). Естественно, организаторы выставки — Музей МАНИ и галерея "Е. К. АртБюро" не привезли работы с Запада, но распечатанных иллюстраций вполне достаточно. Идея "Объекта" только кажется простой. Разговоры о том, что отечественное искусство вторично (первично, просто другое — нужное подчеркнуть) по отношению к западному, ведутся весь XX век. Но аргументы вместо эмоций приводят немногие. Материал концептуализма сложен вдвойне. Во-первых, все художники живы, и большинство из них крайне напряженно относится к параллелям с зарубежным опытом. Во-вторых, концептуальный круг обладает монополией на разговоры о себе самом. В советское время эта монополия была нужна потому, что у продвинутого искусства практически не было сторонников среди официальных лиц. Соответственно, любая критика была еще и политикой. Куратору удалось пройти между Сциллой нежной дружбы, которая в России по традиции связывает интерпретаторов с художниками, и Харибдой объективности.
Что останется, если вычесть из московского концептуализма интернациональный контекст? Сами по себе объекты не столь важны: они попали бы в историю искусства любой страны под лейблом "минимализм", "концептуализм" или "поп-арт". В сухом остатке будут тексты: волшебные сказки о дзене в подмосковном лесу от Андрея Монастырского и "Коллективных действий", соц-артовская мифология Дмитрия Александровича Пригова. А еще советская жизнь: сетка повседневности, в которой любой абсурдный жест делается не для посетителей галереи или музея, нейтральной "публики", а для узкого круга умных и понимающих людей, всегда готовых привязать к нему исторический экскурс или эссе.
На вопрос "Что есть истина в искусстве?" пытается ответить куратор музея "Другое искусство" в РГГУ Юлия Лебедева. В ее проекте "Правдами-неправдами" отечественное искусство проходит по линии постмодернизма. Художник, соответственно, это человек, который врет, как очевидец: Константин Звездочетов сталкивает Пуссена и русских академиков на поле боя, Сергей Шутов с мрачной ухмылкой (она за кадром, но чувствуется) препарирует в серии графических работ мишку с оторванной лапой из стихотворения Агнии Барто. Вывод прост: искусство не информация, а потому вольно вести себя с фактами и мифами так, как ему заблагорассудится.
Другие "фабричные" выставки не претендуют на научность. Молодые художники Герасим Кузнецов, Анна Руссова и Мария Потапенкова высказались на тему Москвы выставкой "М". Работы тройки должны вызвать слезы умиления на глазах художников за сорок: молодежь твердой рукой продолжает линию "новой волны", легкого стеба в духе сквотов 20-летней давности. Питерский живописец Виталий Пушницкий при поддержке галереи Pop/off/art соорудил громадную инсталляцию про города и культурные слои. На крыше невзрачной пристройки к заводу разместилось посвящение наркоманской саге "Жидкое небо" от художницы Вики Бегальской. Бегальская пишет на матрасах, и в отсутствие других проектов под открытым небом они выглядят эффектно. Александр Сигутин и Владимир Анзельм объединились под эффектным названием "Гастарбайтеры духа" и сделали современные вариации на темы религиозной живописи и скульптуры. Анзельм лепит из угля символы типа всенепременного черепа. Громадные монохромные холсты Сигутина похожи на иллюстрации Пикассо к "Дон Кихоту" Сервантеса, только сюжеты взяты из Библии. Работы неплохо бы смотрелись в интерьерах настоящей постройки культового назначения. Но так далеко Московская биеннале еще не зашла.