В Манеже вчера открылся главный архитектурный фестиваль России "Зодчество-2009". Он демонстрирует столь тяжелые последствия кризиса, что как бы власть не предприняла по этому поводу решительных действий.
Архитекторы, выставляющиеся на "Зодчестве", фестивале общероссийском и потому по преимуществу ориентированном на провинцию, не очень известны. Архитектура тут всегда выглядела как коллективное творчество. Коллективное и несколько бедовое, как растрескавшийся хор.
Это первый фестиваль, который проходит при новом президенте Союза архитекторов Андрее Бокове. Раньше "Зодчество" всегда так устраивалось, что там сначала на большой трибуне выступал Юрий Лужков и кто-нибудь федеральный, потом главный архитектор Москвы, еще иностранные гости, а потом фольклорные ансамбли из краев и областей. И архитекторы на этом фоне тоже выглядели как фольклорный ансамбль, как хорошие, простые, несколько безымянные люди, у которых праздник, и они поют и танцуют — Хабаровский край поет, Новгородская область, Москомархитектура, институт "Гипрогор".
Сейчас это было бы особенно кстати, потому что в связи с кризисом у нас пропали сколько-нибудь яркие и заметные проекты, а архитекторы изрядно поиздержались, обносились и тратиться на экспозиции не имеют возможности. Даже московские звезды — Владимир Плоткин, Михаил Филиппов и т. д.— в этом году выставились под именем СРО ГАРХИ (саморегулирующаяся организация "Гильдия архитекторов и инженеров"), что, вероятно, раньше нашли бы не вполне уместным.
Но новый президент Союза пошел по пути решительного рестайлинга, пригласив в качестве куратора и дизайнера фестиваля Юрия Аввакумова. Тот сделал внутри Манежа 12 выгородок площадью 12х12 метров, что, как он подчеркивает, соответствует площади зала русского павильона на Венецианской биеннале. В одной из выгородок он объявил конкурс на лучшую экспозицию России на биеннале-2010. Жюри у конкурса не было, Аввакумов лично выбрал проект Сергея Чобана, посвященный проблеме реконструкции промышленных зданий. Не его личному опыту, а тому, что происходит в России: и "Винзавод", и "Гараж", и разные офисные варианты. Такой способ определения российской экспозиции несколько экзотичен, но, с другой стороны, Юрий Аввакумов известен своим вкусом. Не знаю, как Венецианскую биеннале, но "Зодчество" он своей идеей частично спас.
12 больших белых кубов заняли пространство Манежа и создали ощущение большой представительной выставки. Если бы не они, сразу стало бы ясно, что на выставке нечего показывать. И участников мало — в особенности в разделе "проекты", поскольку весь год архитекторы сидели без заказов — и те, что есть, очень скромно выставились. Если бы не Аввакумов, все показанное на "Зодчестве" можно было бы с успехом разместить в здании Союза архитекторов на лестнице — и неясно, зачем снимать Манеж.
Одно печалит — фольклорных ансамблей среди его павильонов не разместишь, слишком все чопорно. Нет, правда, 12 белых кубов 12 на 12 метров — как-то это суховато. И, положа руку на сердце, как-то чересчур бросается в глаза, насколько все же "Зодчество" далеко от Венеции. Стоит ли это так подчеркивать?
Там на выставке есть один павильон, который сделал американский архитектор и критик русского происхождения Владимир Белоголовский. Он посвящен инновационным проектам западных архитекторов — архитектура с автономным энергообеспечением, с особым использованием ландшафта, с особым озеленением — все темы, которые связаны с экологической проблематикой и которые с легкой руки Нормана Фостера объединены теперь термином sustainability (устойчивость). Так получилось, что я оказался в этом павильоне, когда Андрей Боков привел туда вице-премьера Козака. Владимир Белоголовский с большим воодушевлением рассказывал про проекты в Сингапуре, Абу-Даби, Америке, а Дмитрий Козак округлял глаза, потрясенно хмыкал и вообще всем своим видом выражал эмоцию "Ну елки-палки!". А в других частях фестиваля у него на лице была написана государственная скорбь и желание что-то менять.
У нас тут президент Медведев позвал Россию вперед и вообще упирает на инновации. А вообще замечено, что наши руководители с интересом смотрят на Запад, когда решают что-то менять. Товарищ Сталин посмотрел на Германию Гитлера и Италию Муссолини, отменил конструктивизм, и вместо этого у нас наступила эпоха классицизма. Никита Сергеевич посмотрел набережную Гаваны и домостроительные комбинаты Франции, и случился Калининский проспект и пятиэтажки. Последние десять лет наши архитекторы как-то обрели уверенность в собственных силах, даже некоторый лоск, и казалось, что больше такого точно не будет. Но сейчас кризис все съел. И на "Зодчестве" я вдруг начал опасаться, не пошлют ли сейчас весь фольклорный ансамбль куда подальше? Объявят эру инноваций, позовут западные фирмы, а русская архитектура побредет незнамо куда как побитая собачка.
Во всяком случае, в Сочи, которым теперь занимается Дмитрий Козак, все как раз так и происходит. Основные олимпийские объекты отдаются западным архитектурным фирмам, а русских архитекторов даже не подпускают. Встречая сегодня высоких гостей фестиваля, Андрей Боков на ступеньках Манежа жал каждому руку и приветствовал фразой: "Семнадцатый раз уж проводим. Семнадцатый год". Семнадцатый год — это такой возраст, что для человека самый расцвет. Но для наших четвероногих друзей уже закат. А у Андрея Бокова при этих словах был такой вид, как будто он в ответ ждал каких-то соболезнований.