Концерт классика
В рамках своего цикла "Легенды о любви" Владимир Федосеев и Большой симфонический оркестр имени Чайковского представили концерт ""Отелло" по Шекспиру и Верди". Ключевые фрагменты вердиевской оперы сопровождались чтениями из пьесы, а пели Отелло и Дездемону при этом, соответственно, латвийский тенор Александр Антоненко и итальянское сопрано Норма Фантини. На концерте в Большом зале консерватории побывал СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
Литературно-музыкальная композиция — жанр, скорее, общедоступно-просветительский, музыкальная событийность таким концертам достается редко. В последнее время, впрочем, в такие жанровые эксперименты с охотой пускаются видные дирижеры: достаточно вспомнить проекты Михаила Плетнева, пленэрную "Майскую ночь" с Авангардом Леонтьевым в качестве чтеца и недавнего "Пера Гюнта" с участием Василия Ланового. Но в теперешнем замысле Владимира Федосеева, говоря по чести, привлекало присутствие не художественного слова, а испытанных солистов европейского уровня. Работы Александра Антоненко в Латвийской национальной опере московская публика должна представлять себе неплохо; во время гастрольных приездов театра он появлялся в "Кармен" Бизе и в "Леди Макбет Мценского уезда" Шостаковича, а также (несколькими годами ранее) в "Альцине" Генделя. В давней "Альцине", что занятно, он пел еще сопрано, ну а теперь вот с благословения Риккардо Мути, пригласившего его в прошлом году петь Отелло на Зальцбургский фестиваль, выдвинулся чуть ли что не в специалисты по этой партии, одной из самых мужественных, тяжких и кровавых теноровых партий итальянского оперного репертуара. Да и Норма Фантини, известнейшая вердиевская певица, в Москве тоже была не впервые — четыре года назад она пела Аиду в одноименном спектакле Франко Дзеффирелли.
То есть относительно кастинга особой интриги не было: было отчетливо понятно, на что можно рассчитывать, и ожидания благополучно сбылись. Госпожа Фантини в отведенном ей материале (дуэт "Gia nella note", предсмертные песня об иве и молитва плюс сама сцена смерти) продемонстрировала вполне привычную в смысле рисунка роли Дездемону, мягкую и трогательную, хотя вокальное качество при этом выдержала жестко: чистый, легкий и красивый голос, всегда полнозвучный, всегда с умно и деликатно выстроенной фразой и без эмоционального пережима. Отелло Александра Антоненко, пожалуй, прозвучал более удачно, чем в прошлогоднем зальцбургском спектакле, во всяком случае обошлось без надсадности и крика, хотя, разумеется, одно дело полномасштабная опера, а другое — ее краткий конспект. В БЗК голос певца казался громадным и для партии действительно оснащенным как нельзя лучше: рокочущие низы, ровное стабильное звучание с должной толикой металла и довольно опытный уже артистизм. Удивило только то, что на последних нотах своего дуэта с Дездемоной певец, вместо того чтобы взять их полным голосом, опасливо ушел на фальцет. Третий из приглашенных певцов, азербайджанец Эльчин Азизов, певший Яго, оказался побледнее; баритон его приятен и неплохо вышколен, но силы и красочности заметно недостает: это было особенно критично в монологе "Credo in un Dio crudel", в котором его просто забил переборщивший с громогласностью оркестр.
Оркестр под управлением Владимира Федосеева в целом показался достаточно интересным и адекватным. Но по разрозненным кусочкам трудно было понять, стоит ли жалеть о том, что дело не дошло до полной версии одной из колоритнейших вердиевских партитур. Изредка вырисовывался и неожиданный контраст — профессиональная, но недостаточно пряная игра оркестра против яростных строк пастернаковского перевода "Отелло". Впрочем, что до шекспировского текста, то здесь только реплики и монологи Отелло в исполнении Михаила Филиппова могли соперничать по выразительности со звучащим тут же музыкальным текстом. Никудышные стихотворные Дездемона Дарьи Мороз и Яго Олега Долина казались какими-то озвученными супертитрами, объясняющими сюжетное содержание оперных фрагментов.