Вчера премьер Владимир Путин встретился с писателями и ответил на их актуальные вопросы, которые показались специальному корреспонденту "Ъ" АНДРЕЮ Ъ-КОЛЕСНИКОВУ вечными. При этом гражданскую позицию, по его мнению, заняли не только те, кто не пришел на эту встречу, но и те, кто пришел и спросил премьера, за что травят публициста Подрабинека.
Встречу писателей с председателем правительства планировали давно (причем планировали не писатели). Она должна была состояться сначала в июле, потом в августе. Постепенно список из 25 писателей сократился до десяти (и опять не по инициативе писателей). В конце концов была названа окончательная — 6 октября. Но потом, уже вечером 5 октября, появилась самая окончательная дата — 7 октября. И с этой секунды у журналистов появилась каноническая версия: писателей пригласили встретить вместе с Владимиром Путиным его 57-й день рождения.
Хотя, как бы ни было жаль с ней расставаться (причем и писателям тоже), эта версия не имеет никакого отношения к суровым будням господина Путина, у которого в день рождения каждый раз по нескольку рабочих встреч (год назад "Ъ" писал о его визите 7 октября в институт повышения квалификации профсоюзов и на новую киностудию).
Между тем перед началом встречи в Литературном музее Александра Сергеевича Пушкина журналистов больше интересовали не те писатели, которые пришли на нее, а те, которые отказались. Назывались имена Людмилы Улицкой, Дмитрия Быкова и Захара Прилепина.
При этом, по словам одного из организаторов встречи в Литературном музее, "Людмила Улицкая сейчас в Мадриде и приехать была не в состоянии". А самое странное, что отказался писатель Захар Прилепин. Дело в том, что его никто и не приглашал. Что касается Дмитрия Быкова, то он сначала согласился, потом сказал, что у него как раз на это время эфир на радио, а потом изложил и неофициальную версию, что не хочет портить настроение имениннику и говорить о проблемах. Хотя это уж совсем странно: если у тебя есть какие-то проблемы, вопросы или претензии, то тебе как раз надо идти на такую встречу, которая для премьера является рабочей, и сказать обо всем лично, а не увиливать".
Впрочем, если Дмитрий Быков и в самом деле увиливал от встречи, то от интервью, в которых писатель прямо излагал свою позицию, он не увиливал. К тому же Дмитрий Быков сделал для того, чтобы подогреть интерес к этой встрече, все что мог: его неприход в литературный музей был гораздо интереснее прихода.
Состав участников был таков, что организаторы, судя по всему, старались представить Владимиру Путину все жанры современной литературы: здесь были Валентин Распутин и Андрей Битов, которые вообще ни в каких определениях не нуждаются, а также фантаст (Сергей Лукьяненко), историк литературы (Алексей Варламов), представитель детективного жанра (Татьяна Устинова), литературный критик (Александр Архангельский)... На встрече с писателями не было поэтов в чистом виде (исключая Олесю Николаеву, которая на всякий случай пишет и прозу тоже), но по этому поводу исчерпывающе выразился писатель Александр Кабаков:
— У нас в России поэтов за писателей никогда не считали.
Кроме того, многие — писатели, и журналисты — интересовались друг у друга, почему в литературном музее в этот день не было Натана Дубовицкого, автора нашумевшего романа "Околоноля". Между тем, по информации "Ъ", так сказать нельзя.
В холле перед началом встречи писатели, кроме того, рассказывали о том, почему они пришли встретиться с Владимиром Путиным.
— Я буду говорить о том, что касается лично меня. Распад Советского Союза продолжается,— рассказал Андрей Битов.— Более того, процесс усугубляется. Об этом я буду говорить с Владимиром Путиным.
На мой дилетантский вопрос, разве не закончился процесс распада уже давно, Андрей Битов добавил:
— Империи так быстро не умирают.
Андрей Битов рассказал, что однажды, почти десять лет назад, Владимир Путин, который был тогда еще и. о. президента России, приезжал в русский ПЕН-центр, президентом которого уже был тогда Андрей Битов.
— Он был прямо у нас, в ПЕН-центре,— вспоминал Андрей Битов,— и сказал, осмотрев его: "Как вы убого живете!.." — Так вот, сейчас мы живем гораздо более убого.
На лацкан пиджака Андрей Битов прикрепил желтый значок с державным орлом. Я спросил его, зачем, предполагая, что писатель в выборе именно этого значка на такую встречу руководствовался как раз державными соображениями.
— А это точная копия единственной награды, которую я не заслужил. Значок члена Академии художеств. Он мне нравится из-за этого орла,— подтвердил мою догадку Андрей Битов.
Писатель Юрий Поляков рассказал, что он хочет подарить Владимиру Путину две книги — "Россия в откате" и "Гипсовый трубач".
— Одна документальная, другая художественная,— пояснил писатель, не уточнив, какая из них какая.— Одна огорчит, другая порадует.
На мой вопрос, имеет ли хоть одна из них какое-нибудь отношение собственно к Владимиру Путину, Юрий Поляков ответить не захотел или не смог (может быть, давно не перечитывал своего). Зато он ответил на вопрос, о чем намерен сам спросить премьера. Оказалось, он хочет не спросить, а просить. Просить он будет за деревню Переделкино, на которую, по его словам, навалились рейдеры, которые "пытаются превратить Переделкино в элитный поселок вроде Рублевки".
Юрий Поляков и сам уже, правда, внес некоторый вклад по превращению Переделкино в подобие Рублевки, построив там свой внушающий священный трепет дом. Таким образом, говоря о том, что "надо защитить писательскую собственность от обнаглевших рейдеров", он имел в виду не только дом-музей Бориса Пастернака.
Владимир Путин в начале встречи объяснил писателям, зачем он с ними встречается:
— Только так, на таких встречах можно почувствовать жизнь во всем ее разнообразии.
То же самое, видимо, должны были если не сказать, то хотя бы подумать и писатели.
— Необходимость встретиться,— продолжил премьер,— есть хотя бы потому, что литература в жизни нашего народа всегда была очевидным брендом.
Он пояснил, что с кем бы он ни начинал говорить в Европе или Азии, "они сразу вспоминают о Достоевском и Толстом".
При этом вряд ли, конечно, Толстой и Достоевский обрадовались, если бы узнали, что они станут не чем иным, как выдающимися российскими брендами, но кто же их спрашивает.
Премьер рассказал, что, хотя по количеству наименований книг "мы даже обогнали Советский Союз, 40% населения страны, по данным последнего соцопроса, за год не прочитало ни одной книги" — и, таким образом, несколько обесценил не только капитализацию присутствующих (если выражаться в его же терминах), но и важность собственной встречи с ними.
Премьер обратил внимание на то, что раньше писатели получали от государства квартиры и машины, а "власти ждали взамен от писателей определенной отдачи от них в политическом плане".
— Теперь никто ничего не ждет,— констатировал господин Путин, и пара человек за столом переглянулись — по-моему, расстроенно.
— Но писатели столкнулись с потребностями рынка, который может оказаться более жестким, чем требования государства в идеологической отдаче,— добавил премьер.— И это приводит к снижению качества.
При этом он дал понять, что на самом деле у власти и у писателей по-прежнему есть общие темы для разговора:
— К примеру, забота о сохранении русского языка...
И он пообещал дать указание о пересмотре правил присуждения правительственных премий в области литературы и искусства, потому что в лауреатах этих премий давно не было видно писателей.
То есть вопрос о писательской отдаче по-прежнему остается актуальным.
Первым из писателей слово получил Валентин Распутин, который встал было, чтобы произнести свою речь,— впрочем, с большим достоинством. Господин Путин попросил его разговаривать сидя. ( Это по-человечески понятно: премьеру, видимо, не хотелось слушать эту речь тоже стоя.)
Валентин Распутин поздравил премьера с днем рождения, успокоив его насчет того, что "57 лет — это средний возраст". После этого Валентин Распутин перешел к проблемам толстых литературных журналов, "половины которых через год, если дела и дальше так пойдут, не будет".
— Революцию в 80-х годах сделали журналы! — воскликнул Валентин Распутин,— если, конечно, считать революцией то, что было... А сейчас государство ничего не делает для того, чтобы вспомнить о литературе! Меня, кстати, удивило, что вы решились на такую встречу, тем более в день рождения...
— Это случайно получилось,— сказал премьер.
— Я вижу, что люди, которые раньше читали журналы и книги, теперь находятся под влиянием других сил,— продолжал, не слыша этого, писатель.— Они теряют ту торжественность, в которой человек мог бы жить в наше время... А ведь человек может жить с торжеством в душе!
Валентин Распутин с каждым своим словом казался все более расстроенным:
— Есть ли у нас народ в той полноте, которая была раньше?! Сейчас есть население... Иногда кажется, что дело (то есть собственно литература.— А. К.) подходит к концу. Может, так и есть... Компьютер убивает желание читать даже Толстого... Компьютер никому не подчиняется!
В голосе Валентина Распутина было неподдельное отчаяние, поэтому Владимир Путин долго успокаивал его, говоря о том, что "литература — это живая мысль, и не важно, в какой форме она отражена", что "назад не открутить, ничего не закрыть (а хотелось бы.— А. К.), и что интерес к толстым журналам был связан с тем, что "общество устало от идеологической монополии, устало от нищеты... и журналы были окном в свободу".
Между тем, судя по замечанию, что "не все сферы жизни можно запихнуть в прокрустово ложе рыночных отношений", можно предположить, что толстые литературные журналы после этой встречи могут получить по крайней мере неожиданные льготы.
После этого встреча продолжалась в закрытом режиме. Высказались почти все писатели, кроме самых интеллигентных, то есть тех, которые не настаивали на своих выступлениях в уверенности, что им и так, раз уж они пришли, дадут слово.
То есть промолчали Алексей Иванов, прилетевший из Перми, и Александр Кабаков, приехавший из деревни Павловская Слобода, что в ближнем Подмосковье.
Дольше всех говорил Андрей Битов — о том, о чем перед встречей сумел очень коротко рассказать журналистам, то есть о проблемах русского ПЕН-центра. Дело в том, что ПЕН-центр много лет испытывал большие экономические трудности и теперь переживает один суд за другим, а просьба Андрея Битова к премьеру заключалась в том, чтобы он как-то все-таки помог. Премьер обещал разобраться и говорил, что, по его информации, "определенная правовая сложность в этом деле есть".
Татьяна Устинова рассказала премьеру про своего сына, который вынужден был в школе писать сочинение по чеховскому роману "Студенты", который слишком сложен для осмысления в раннем возрасте.
В этом господин Путин разобраться даже не обещал.
Литературный критик Александр Архангельский обратился к Владимиру Путин как критик гражданский. Он спросил, почему так получилось с Михаилом Ходорковским и Александром Подрабинеком. По поводу Ходорковского Владимир Путин ответил то же, что и всегда, то есть что тот совершил преступления, в том числе связанные с убийствами, за которые должен ответить, и что может раскаяться за содеянное и написать прошение о помиловании, которое будет рассмотрено (то есть что будет сидеть и дальше).
А насчет господина Подрабинека, который написал статью, оскорбившую ветеранов, а еще больше "Наших" и "Единую Россию", господин Путин переспросил:
— А что с ним случилось?.. А, да, слышал... Ну, там обе стороны хороши.
Олеся Николаева посвятила всю себя на этой встрече пылкой защите национальной идеи, которая состоит в защите духовности от посягательств извне (примерно о том же говорил премьеру и Юрий Поляков, имея в виду Переделкино и обнаглевших рейдеров). Она вспомнила "Бесов" Достоевского и Верховенского, который собирался "разлагать и подличать". По ее словам, и подличают, и разлагают.
— Я с вами во многом согласен,— закончил, вернее, свернул ее выступление премьер.
— Мне кажется,— сказал Александр Кабаков, когда все закончилось через три часа после того, как началось,— что писатели должны говорить на таких встречах о проблемах читателей. Тогда они и есть писатели. А писатели сосредоточились на проблемах писателей. Читатели сейчас чувствуют себя униженными, прежде всего своей бедностью, а ничего нет хуже для писателя, чем униженный читатель. Про медсестру, которая станет уважать себя, если зарплаты ей будет хватать не только на еду, но и на сапоги, так и не было сказано ни слова.
Впрочем, решению этой проблемы будет посвящено, по информации "Ъ", сегодняшнее заседание президиума правительства РФ.