На прошлой неделе бывший посол в России, ныне замминистра обороны США АЛЕКСАНДР ВЕРШБОУ провел консультации в Москве по проблемам ПРО, СНВ и Ирану. В рамках объявленной Бараком Обамой "перезагрузки" двусторонних отношений военное сотрудничество должно стать важным фактором международной безопасности, заявил Александр Вершбоу в интервью корреспондентам агентства "Интерфакс" КСЕНИИ БАЙГАРОВОЙ и АЛЕКСАНДРУ КОРЗУНУ, специально для "Ъ".
— Какова цель вашего визита в Россию?
— Этот визит носил рабочий характер. После успешных переговоров наших президентов в июле, а также очень успешной президентской встречи в Нью-Йорке Пентагон заинтересован в том, чтобы сыграть свою роль в укреплении сотрудничества с Россией. Недавно были приняты очень важные решения в сфере ПРО, так что одним из элементов моих переговоров было стремление лучше понять реакцию России.
— Готовы ли США прибегнуть к военным мерам в отношении Ирана в связи с ракетной и ядерной программой этой страны?
— Мы никогда не исключали ни один из вариантов. Но пока приоритет отдается дипломатическим усилиям. Последняя встреча в Женеве — это возможность для Ирана убедить международное сообщество в том, что он не производит ядерное оружие.
— На ваш взгляд, это последний шанс для Ирана продемонстрировать волю к диалогу?
— Мы не ждем, что одна встреча поможет урегулировать все проблемы. Дипломатический процесс займет больше одного дня, но он не может продолжаться бесконечно. Мы договорились с нашими партнерами, что нам нужно достичь прогресса до конца года. В противном случае нам придется перейти к более серьезным мерам, включая ужесточение санкций.
— Ожидают ли США после пересмотра планов по ПРО встречных шагов со стороны России, в том числе в отношении поставок С-300 Тегерану?
— Новый подход в отношении ПРО был основан на анализе угроз. Он не являлся чем-то, за что мы ожидали получить что-то взамен по принципу "ты мне — я тебе". Но вопрос о возможных российских поставках комплексов С-300 имеет критическое значение. Мы считаем эти системы в регионе дестабилизирующим фактором и неоднократно призывали Россию проявить сдержанность.
— Как бы вы могли прокомментировать опасения некоторых российских политиков и экспертов, которые полагают, что новая система ПРО США может представлять еще большую угрозу для российских стратегических сил?
— Основное назначение новой системы — это отражение иранской угрозы. Речь в первую очередь об угрозе от ракет малой и средней дальности, которые уже развернуты и способны угрожать не только ближневосточным соседям Ирана, но также и нашим союзникам по НАТО на юго-востоке Европы. Но в то же время новая система будет иметь дело с будущими иранскими ракетами большей дальности, которые смогут угрожать Центральной и Северной Европе. Ракеты, которые мы разрабатываем, не представляют никакой угрозы российскому стратегическому ядерному потенциалу. Опять же это новая система, и мы полностью готовы изучать возможности для сотрудничества с Россией.
— По каким направлениям может осуществляться сотрудничество РФ и США в области ПРО? Рассматривают ли США возможность совместного использования российской РЛС в Габале, систем С-300 и С-400?
— Пентагон уже обозначил возможность использования российских радаров в Армавире и Габале для получения информации раннего предупреждения. Это позволило бы нашим двум странам противостоять ракетной баллистической угрозе. Как именно это может работать, должны ответить эксперты.
— Обновленная ПРО предусматривает размещение ее элементов на Кавказе. Какая страна имеется в виду?
— Мы только начали консультации с союзниками на юго-востоке Европы, а также со всеми другими союзниками, которые могут участвовать в системе в долгосрочной перспективе. Одним из ключевых элементов этой системы должен стать радар системы раннего предупреждения, расположенный в относительной близости — в пределах 1 тыс. км — от Ирана. Это позволит немедленно отследить запуск, а оставшаяся часть системы сможет попытаться перехватить ракету.
— А Грузия может стать частью этой системы?
— Я не могу пока говорить о конкретных странах.
— Однако Россия негативно относится к возможности размещения частей американской ПРО на Кавказе. Что вы думаете по этому поводу?
— На мой взгляд, важно помнить, что речь идет о защите от потенциальных нападений на нашу территорию, территорию наших союзников и в перспективе — российскую территорию. Стратегия обороны — это, по сути, единственное, что может сплотить страны, сталкивающиеся с общими угрозами.
— Сейчас в Женеве продолжаются российско-американские консультации по СНВ. Могут ли США согласиться с тем, что в новом договоре взамен СНВ-1 будет зафиксирована связь между наступательными и оборонительными вооружениями?
— Мы понимаем российское видение взаимозависимости наступательных и оборонительных вооружений. Но полагаем, что фокус переговоров должен оставаться на сокращении наступательных вооружений.
— Изменилась ли позиция США в отношении условий ратификации адаптированного Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ)?
— Мы по-прежнему заинтересованы в том, чтобы Россия вернулась в ДОВСЕ, поскольку она в одностороннем порядке приостановила его выполнение. И это подвешенное состояние длится уже больше года. Ситуация неудовлетворительная, и мы хотели бы найти пути, чтобы Россия вернулась в договор, а также способствовать продвижению процесса ратификации ДОВСЕ.
— Когда США начнут использовать военный транзит в Афганистан через территорию России?
— Не могу назвать конкретную дату. До сих пор не решены некоторые процедурные вопросы. Но мы надеемся, что полеты начнутся очень скоро. Июльское соглашение стало очень важным вкладом России в операцию НАТО в Афганистане.
— Независимая международная комиссия Хайди Тальявини установила, что именно Грузия начала войну против Южной Осетии. Могут ли эти выводы сказаться на военном сотрудничестве США с Грузией?
— В настоящее время в Вашингтоне изучают доклад. Но, насколько мне известно, в нем говорится об ответственности обеих сторон. Мы всегда выступали и будем выступать в поддержку суверенитета и независимости Грузии. Что же касается самого доклада, нужно подождать реакции госдепа США.