Один из главных каннских лауреатов — Жак Одийар с фильмом "Пророк", который 8 октября выходит в российский прокат. Корреспондент "Власти" Алексей Васильев поговорил с режиссером о новой картине и криминале в кино.
50-франковая купюра с изображением Маленького принца работы Сент-Экзюпери появляется в фильме дважды: среди нехитрого скарба, с которым ваш герой, неграмотный молодой араб Малик, поступает в тюрьму, и шесть лет спустя, когда он выходит на свободу. Заключен ли в этом некий символизм?
Банкнота во всех отношениях замечательна, но потребовалась она мне из вполне практичных целей. Во-первых, для того, чтобы сразу переместить начало действия фильма в недалекое прошлое, не пользуясь титрами с указанием года, что нарушило бы органику фильма и особенно пролога. Чтобы зритель сразу понял: его отбрасывают на шесть-семь лет назад, откуда начнется его путешествие вместе с героем в наши дни. 50-франковая купюра, с приходом евро изъятая из обращения, очень узнаваема и годится для этих целей. Во-вторых, я не собирался вводить искушенную публику в заблуждение и хотел показать вот что: хотя камера у нас трясется, засовы клацают, заглушая диалог, а герои грязны и неухоженны, как в телерепортаже, перед вами все-таки фильм, относящийся к жанру беллетристики, так что вас ждет выдуманная история на грани фантастики. Французы любят американское кино, и большинство считывает цитату из одного из самых памятных фильмов с Аль Пачино, ленты 1973 года "Пугало". Если вы обратили внимание, мой Малик хранит купюру в ботинке. В финале "Пугала" Джин Хэкман, покидая тюрьму, точно так же извлекает из ботинка банкноту, которая была при нем в день поступления. Ну и третья причина совсем уж синефильская: наверное, так я сразу хотел очистить совесть перед Джерри Шацбергом, постановщиком "Пугала" — возможно, лучшей картины о тюремном заключении. Не знаю, создал бы я "Пророка" таким, каким создал, не будь "Пугала", но мне хотелось внести ясность: я помню этот фильм, я знаю кинематографическую родословную своей картины.
Раз уж речь зашла о родословной: ваш отец Мишель Одийар писал диалоги для Габена, Делона и Бельмондо. Небывалый расцвет жанра "фильм про блатных" во французском кино 1950-1970-х годов — во многом его заслуга. Герои снятых по его сценариям картин менее реальны, чем персонажи вашего "Пророка"?
Конечно, и там и тут мы имеем дело с чистой выдумкой. "Фантастика", как я уже сказал, вполне подходящее слово для тех событий и поступков, что показаны во всех перечисленных фильмах. Мне бы очень хотелось, чтобы сюжетные кульбиты и преступные махинации, представленные в моем фильме, казались бы нынешним зрителям столь же изощренными, как в свое время казались преступления Габена в фильмах моего отца, но это уже публике судить, согласны? В то же время события во всяком хорошем криминальном фильме настолько заведомо фантастичны, что мне хотелось, чтобы реальность в кадре была представлена максимально близко к жизни. Наши персонажи выдуманные, и поэтому я поставил перед собой задачу, чтобы во всем, что касается их происхождения, поведения, мышления, они выглядели настоящими.
И все-таки ваши преступники более реалистичны, чем блатные вашего папы?
Да. Они более реалистичны, чем Габен. Принципиальная разница в том, что, приступая к сценарию, отец непременно держал в голове узнаваемых персонажей и создавал роль под уже хорошо известного и обожаемого публикой актера. Я же делаю ставку на совершенно новые лица. Постепенное открытие в них звездного потенциала по ходу просмотра еще одно приключение для зрителя в моем фильме.
В "Пророке" Малик видит вещий сон: лоси выбегают на шоссе под колеса автомобилей. Но на этом тема вещих снов обрывается. Зачем он вообще понадобился в структуре повествования?
Опять-таки из чистой тяги к реализму. Я бы хотел, чтобы Малик не был для зрителя просто мелким бандитом, который по дурости угодил на шесть лет в тюрьму и шестерит там на корсиканскую мафию. Мне было необходимо раскрыть его внутренний мир, ведь эти шесть лет он, как и любой человек на его месте, живет не только тем, что выполняет некие поручения. Для этого я использовал весь арсенал явлений, относящихся к сфере мыслительной и психической деятельности человека. Вещие сны — одно из них.
А вам-то самому доводилось видеть вещие сны?
Ну смотрите, например, не так давно мне снилось, будто я в Новосибирске — и вот вам, пожалуйста, я здесь. Вообще, мне постоянно снится много достаточно цветистых снов, я придаю им огромное значение, но, к сожалению, почти все они бесследно испаряются из памяти уже через пару минут после пробуждения.
Ваша приверженность к изображению преступного мира — дань семейной традиции или метафора, с помощью которой вы описываете механизмы современного мироустройства?
Если мы займемся изучением любого общества на том или ином витке его развития и решим провести его социологическое исследование, мы будем вынуждены обращаться не столько к классической литературе, сколько к жанровой. Скажем, понять общество США 1940-х годов лучше всего получится через фильмы в жанре нуар. Точно так же, как ленты Мартина Скорсезе дадут наиболее исчерпывающее представление об Америке 1970-1980-х годов. И наоборот, чтобы понять и разрешить конфликты, происходящие в современном мире, мы должны создавать жанровые фильмы. Массовая культура — гигантская лупа, позволяющая разглядеть устройство общества и чаяния его представителей в мельчайших подробностях.
Выходит, преступность — это зеркало общества в целом?
Преступность, способы ее преподнесения и отражения в жанровой литературе и кино плюс степень готовности общества принять именно этот способ. Степень эта выражается в тиражах и кассовых сборах. Расположенность публики к той или иной схеме криминального повествования играет в таком исследовании значительную роль.
А какой, приступая к работе над "Пророком", вы представляли свою собственную публику и с каким ощущением после просмотра вы хотели ее оставить?
Я хотел подробно и выпукло показать ей то, о существовании чего она только смутно догадывается. Показать, чем живет арабское население. Показать арабов, отгороженных от публики кинотеатров социальными различиями больше, чем тюремными решетками. Показать арабских актеров, о мастерстве которых эта публика и не догадывалась. И чтобы после просмотра зритель произнес те заветные слова, ради которых и затевалось кино: "Какого же прекрасного актера я сегодня увидел!" И стал бы с нетерпением ждать новых экранных встреч с ним.