22-летний борец из Кабардино-Балкарии БИЛЯЛ МАХОВ, завоевавший в Дании вторую подряд золотую медаль чемпиона мира в турнире вольников-тяжеловесов (до 120 кг), планировал затем выступить и на стартующем здесь сегодня турнире по греко-римской борьбе. В интервью ВАЛЕРИИ Ъ-МИРОНОВОЙ он объяснил, почему в Хернинге не имел права стартовать в соревнованиях по двум видам борьбы, а также заявил о своем намерении в будущем официально добиваться права выступать в обоих турнирах на официальных соревнованиях.
— В вашей жизни был очень страшный момент, когда вы отравились ртутью...
— Да. Тогда я на Игры не попал. Видимо, однажды чересчур расслабился... Мне неприятно вспоминать об этом.
— Главный тренер сборной Дагестана Магомед Гусейнов рассказывал, как перед отборочным чемпионатом России 2008 года вы два дня пролежали без сознания и не смогли потом в полную силу отработать на ковре. В декабре в Австрии вам поставили диагноз "отравление ртутью" и провели полный курс очищения организма...
— Через три недели я вернулся похудевшим килограммов на двадцать, но к летнему чемпионату России в Казани вошел в прежние кондиции, не уступив ни одного балла, выиграл финал у серебряного призера Олимпиады Бахтияра Ахмедова и получил право выступить на чемпионате мира.
— О чем думали, когда смотрели за поединками на Олимпиаде?
— О том, что сам мог бы претендовать на золото. Во всяком случае, единственную нашу встречу в 2006 году в Махачкале двукратный олимпийский чемпион Артур Таймазов выиграл у меня еле-еле. Первый период — по жребию, а второй закончился вничью 1:1.
— Почему, долго занимаясь двумя видами борьбы, вы выбрали вольную?
— Последние шесть лет я тренируюсь в Хасавюрте, а там культивируется вольная борьба. Греко-римской занимался параллельно. Это борьба на руках, что дает дополнительное преимущество в вольной, особенно тяжеловесам. Если было свободное время, я выезжал и на соревнования по греко-римской борьбе. В 2005 году стал чемпионом России по молодежи сразу по двум видам и на первенстве мира выиграл золото в вольной и бронзу в греко-римской. Но потом сконцентрировался на вольной. Совмещение у борцов не распространено. Правда, мне рассказывали, как в 1973 году Леван Тедиашвили стал чемпионом мира по вольной борьбе, а потом заменил заболевшего спортсмена в сборной СССР по самбо и опять выиграл.
— Ваши тренеры уверены, что вы сделали правильный выбор?
— Магомед Гусейнов говорит, что не помнит случая, чтобы после всего лишь шести лет занятий вольной борьбой человек стал двукратным чемпионом мира. А как он удивился, когда я подошел к нему на соревнованиях в Майкопе и попросил взять меня в хасавюртовское училище олимпийского резерва! Мало того что жили мы тогда с родителями в Армавире, так я — рыхлый подросток с лицом младенца и пухлыми щечками — ну никак не олицетворял образ борца-тяжеловеса. Плюс в Хасавюрте тогда еще вовсю стреляли. Однако за разрешением к моим родителям мы все же поехали. Мама, а она тогда была заместителем главы администрации Армавира, была потрясена. Сын, говорит, у меня воспитанный, домашний, умный, на пианино играет, исторические книги читает, хочу сделать из него нормального человека. А Гусейнов ей отвечает, мол, а нас, извините, вы считаете ненормальными? В общем, уже через пять дней я был в Хасавюрте.
— Большую часть своего времени вы проводите в Дагестане или в Москве, где живут ваши родители?
— Полжизни провожу на сборах. На последнем, в Алуште, Гусейнов меня изругал всего. Отец, говорит, сына никогда не хвалит. Пару Олимпиад выиграешь, тогда похвалю. А у меня есть мечта — всем мечтам мечта...
— Какая?
— Чтобы пару Олимпиад выиграть сразу в двух видах — и в вольной, и в греко-римской борьбе. Собственно, сначала, увидев во мне что-то такое особенное, об этом начал мечтать мой личный тренер Ханкала Гаджимагомедов. Даже здесь, в Дании, мы предложили, так скажем, свои услуги по части выступления в греко-римском турнире. Однако это был эмоциональный порыв, ведь я не отобрался в России. Теперь будем целенаправленно готовиться к чемпионатам России и по греко-римской, и по вольной борьбе, чтобы, выиграв их, получить право идти дальше.
— Как вы сами определяете изюминку вашего стиля?
— Хорошо борюсь в стойке, на руках, чему научился в греко-римской борьбе. Стараюсь к делу подходить творчески. Из одного показанного мне тренерами приема выдумываю три-четыре новых. Люди говорили, что по походке знали, что я выиграю здесь финал. Как на войну, говорят, шел. А в разминочном зале только что иранец сделал сальто назад и победно рыкнул. Думал, испугаюсь.
— Какая из двух побед на чемпионатах мира принесла вам наибольшее удовлетворение?
— Та, двухлетней давности, далась нелегко, и эта приятна, поскольку после болезни и поражения я, можно сказать, заново родился и снова стал лидером сборной. Ну и что, что кубинец Алексис Родригес, у которого я выиграл в Баку, более именитый, чем иранец Фардин Масуми Валади, которого я одолел здесь. Статус-то у них один — оба в конкретный момент были лучшими в своих странах. А на чемпионатах мира ты борешься с национальными лидерами и мало настроиться на одного соперника. Пока до него доберешься, надо пройти немало других.
— Творческих борцов, как вы сами, сейчас много?
— Мало. Тяжелее бороться с теми, у кого нет ни задачи на схватку, ни коронного приема. У таких, а это в основном европейцы, задача — просто отстоять. И ты не чувствуешь, в какой момент сможешь их поймать. От такого "каменного" итальянца пострадал в своей первой здесь схватке Абдусалам Гадисов (до 84 кг). Он хотел применить действия, чтобы его пробить, а тот бац — и жестко встретил его головой. С теми, кто применяет технические действия, как, например, Артур Таймазов или Бахтияр Ахмедов, мне легче. Их можно обыграть на контратаках и обмануть, когда атакуют они.