1 октября КНР отмечает 60-летие своего основания. Внешне успехи Китая за этот срок выглядят внушительно: из отсталой аграрной страны он превратился в промышленную мастерскую мира и третью экономику по размеру ВВП. Однако нынешний кризис показал всю хрупкость китайской модели.
Цикл небывалых успехов
Образование Китайской Народной Республики было провозглашено Мао Цзэдуном 1 октября 1949 года на пекинской площади Тяньаньмэнь. Нынешний, 60-й юбилей этого события имеет для китайцев совершенно особое значение. Дело в том, что традиционный китайский календарь разбит на циклы по 60 лет, так что окончание 60-летнего периода символизирует начало нового космического цикла. Большинство китайских комментаторов, пишущих о юбилее, отмечают, что предыдущие 60 лет Поднебесная поднималась с колен и приходила в себя после "столетия унижений", которое началось в 1842 году после поражения китайцев в первой "опиумной войне" от "европейских варваров" и закончилось только в 1945 году после изгнания из страны японцев. Теперь же с началом нового космического цикла Китай должен окончательно встать на ноги и занять единственное достойное место в мире — первое.
Примечательно, что подобный взгляд разделяют не только сами китайцы, но и многие зарубежные наблюдатели. Апологеты Поднебесной указывают, что прошедшие 60 лет можно разделить на два периода. Первые 30 лет с момента своего основания КНР страдала от преобразований Мао Цзэдуна и его последователей в ходе "большого скачка", или "великой пролетарской культурной революции", когда китайцы для повышения урожайности риса усиленно боролись с комарами и грызунами, а также колотили друг друга цитатниками с изречениями Великого кормчего. Следующие же 30 лет прошли под знаком идей Дэн Сяопина, явившего миру "китайское экономическое чудо". Вскоре после третьего пленума 11-го созыва Компартии Китая, который прошел в октябре 1978 года и утвердил идеи Дэна в качестве генеральной линии партии, ВВП Китая начал расти в среднем на 10% в год. Сейчас по объему ВВП Китай занимает третье место после США и Японии, а если же рассчитывать ВВП по паритету покупательной способности, то китайская экономика и вовсе является второй в мире после американской. На долю КНР приходится около 8% мирового промышленного производства, так что бывший вице-президент США и лауреат Нобелевской премии Альберт Гор даже назвал Китай Саудовской Аравией промышленности.
И если еще в середине 1990-х годов многие эксперты писали, что такой феноменальный рост вряд ли продлится вечно, и описывали многочисленные структурные проблемы экономики КНР, то последующие десять лет, когда рост в Китае и не думал замедляться, убедили в превосходстве китайской модели даже самых отъявленных скептиков. В 2004 году была опубликована работа бывшего редактора международного отдела журнала Time Джошуа Рамо "Пекинский консенсус", немедленно ставшая знаменитой. Главная мысль этого труда сводилась к тому, что успехи Китая объясняются не мировой конъюнктурой, а мудрой экономической политикой руководства КНР, которое не следует рекомендациям западных либеральных экономистов (собирательно их называли "вашингтонский консенсус"), а изобретает свои.
Особенно часто разговоры о китайской модели велись в России в 1990-е годы. Многие противники либеральных реформ отмечали, что, если бы СССР при Михаиле Горбачеве пошел по китайскому пути, сейчас Россия вышла бы на передовые позиции в мире. В 2000-е, когда отсутствие реальных реформ в экономике компенсировалось потоком нефтедолларов, эти разговоры поутихли, но после начала кризиса о китайской модели вспомнили вновь. И вроде бы было отчего: пока все крупнейшие экономики мира падают (в России, по прогнозам Минэкономразвития, падение по итогам 2009 года превысит 10%), китайская продолжает расти. В феврале на экономическом форуме в Давосе премьер госсовета КНР Вэнь Цзябао заверил, что китайская экономика в этом году вырастет на 8%. Пока что Китай укладывается в график. Выделенные в прошлом году на борьбу с кризисом $585 млрд успешно расходуются на строительство инфраструктуры и помощь ключевым отраслям промышленности. Теперь многие аналитики предрекают, что после завершения кризиса Китай обгонит Японию, а к середине века — и США.
Анатомия роста
Впрочем, не все эксперты столь оптимистичны. "Для того чтобы говорить о работе китайской модели в кризис, необходимо понять, что же это за модель",— говорит доцент Института стран Азии и Африки МГУ Михаил Карпов. По его мнению, радужные оценки перспектив КНР строятся на мифе о китайском чуде и чуть ли не мистической мудрости руководства КНР, хотя впечатляющие успехи Китая последних десятилетий можно объяснить без ссылок на мистику.
Например, профессор Орегонского университета США Ариф Дирлик, критикуя "Пекинский консенсус", указал, что главным фактором успеха КНР стало использование дешевого труда китайских рабочих иностранными компаниями. Вырабатывая свою экономическую политику, руководство Китая во главе с Дэн Сяопином решило использовать именно этот фактор как главную точку роста. Для этого надо было встроить Китай в мировую экономическую систему, используя его главное конкурентное преимущество — дешевую и дисциплинированную рабочую силу. Уже в 1982 году население КНР превышало 1 млрд человек. Для работы в сельском хозяйстве такого количества работников не требовалось, а не нашедшие себе места в деревне шли в город. Особенно остро демографическая проблема стояла в густонаселенных приморских провинциях. Именно в них правительство КНР пригласило первых иностранных инвесторов, открыв специальные экономические зоны. Первыми туда пришли представители китайской диаспоры (хуацяо) из Гонконга, Сингапура, Тайваня и США, а вслед за ними крупный западный капитал, заинтересованный в минимизации издержек за счет использования дешевой рабочей силы.
Поначалу в Китае развивалась преимущественно легкая промышленность — КНР стала "пошивочным цехом" для всего мира. Затем в страну стали переводиться многие предприятия по сборке электроники и оборудования, в том числе из "четырех тигров" Юго-Восточной Азии (Гонконг, Тайвань, Сингапур и Южная Корея), игравших похожую роль в мировом разделении труда десятилетием раньше. Уровень жизни и зарплат в этих странах рос, так что при расширении объемов производства мощности было выгодно переносить в Китай. Союзником западных компаний в КНР была демография: рабочий на иностранном предприятии получал больше, чем крестьянин, а потому держался за работу и не выдвигал требований. В 1990-е средний уровень зарплат рабочих в экспортных провинциях не превышал $100 в месяц.
Таким образом, едва ли не ключевую роль в китайском экономическом чуде сыграло именно наличие большой массы людей, готовых трудиться за очень небольшую плату. К тому же эта рабочая сила компактно расположена в регионе, имеющем выход к Тихому океану, по которому проходят транспортные пути между Азией, Северной и Южной Америкой и Австралией. "Фактически экономику КНР можно разделить на две части. Первая — это производства в приморских провинциях, ориентированные на экспорт. Именно они являются локомотивом роста,— поясняет Михаил Карпов.— Вторая часть — это госпредприятия, в основной массе убыточные. Как и в СССР, они имеют огромное социальное значение, а потому просто так закрыть их нельзя. Держатся они преимущественно за счет госкредитов, которые раз в несколько лет списываются".
При этом необходимо учитывать, что в большинстве случаев товары, на которых стоит надпись Made in China, сделаны не только в Китае. Технологически наиболее сложные компоненты в основном производятся на Западе, в Японии и Южной Корее, а также в "четырех тиграх", а китайские рабочие их только собирают. Например, фирма Apple на своих iPod честно пишет, что эти изделия Designed by Apple in California Assembled in China ("Разработано Apple в Калифорнии, собрано в Китае"). Таким образом, Китай является конечной точкой длинных производственных цепочек, а его вклад в итоговую стоимость многих экспортируемых изделий не столь значителен. Пекин активно старается перевести производство высокотехнологичных компонентов в Китай, но иностранцы идут на это неохотно из-за проблем с интеллектуальной собственностью.
Получается, что в своем нынешнем виде КНР является во многом промышленным придатком развитых стран. И если в XVIII-XIX веках государства, активно развивающие собственную промышленность (к примеру, Англия), считались крайне прогрессивными, то сейчас развитие производящих отраслей оценивается скорее как признак слабости — гораздо важнее собственная научно-исследовательская база.
Кризис роста
Руководство КНР, в отличие от многих фанатов китайской модели на Западе и в России, прекрасно осознает все недостатки этой модели и масштаб стоящих перед страной проблем. Например, в октябре 2007 года в отчетном докладе XVII съезду партии председатель КНР Ху Цзиньтао перечислил основные пороки экспортно ориентированной модели развития. Среди них он назвал постоянное увеличение разрыва между уровнем жизни приморских провинций КНР и внутренних районов страны (а также между городом и деревней), ухудшение состояния окружающей среды, зависимость от внешней конъюнктуры и слабую способность Китая создавать свои высокие технологии.
Все эти факторы резко проявились в ходе нынешнего кризиса, когда иностранцы начали меньше покупать китайскую продукцию и экспорт, дававший около 40% ВВП, стал резко падать. Еще в ноябре прошлого года премьер Вэнь Цзябао объявил, что сокращение экспорта Китай будет компенсировать ростом внутреннего спроса. Однако в стране, где около 60% населения живет в деревне, а большинство граждан привыкли делать крупные сбережения, реализовать эту программу оказалось не так просто. В итоге антикризисная программа Пекина была поддержана не ростом потребления, а ростом госрасходов, благо превышающие $2 трлн золотовалютные резервы КНР это позволяли. При этом эффективность многих антикризисных мер вызывает у экспертов вопросы. Например, в кризис Китай переживает бум дорожного строительства: местные власти даже в самых отдаленных провинциях осваивают выделенные центром деньги и проводят современные шоссе почти к каждой деревне. Однако вряд ли в ближайшее время по большинству этих прекрасных дорог будет кто-то ездить: темпы продаж автомобилей растут, но в основном в приморских городах, а не в сельской глубинке.
Не меньше вопросов вызывает и кредитная политика Пекина, хотя внешне ситуация и выглядит благополучно. В первом полугодии, когда банки по всему миру почти не давали кредитов, в китайской банковской системе объем кредитования не только не сокращался, но и рос по сравнению с докризисными показателями. Однако уже летом госсовет КНР заметил, что больше трети выданных кредитов идет не на поддержку производства, а на спекуляции на фондовом рынке и рынке недвижимости, после чего в августе темпы выдачи кредитов госбанками замедлились. Независимые же эксперты считают, что многие из дошедших до заводов кредитов были пущены на рефинансирование плохих долгов, а потому могут оказаться невозвращенными.
Пока антикризисная программа буксует, в Китае уже увеличилось количество социальных выступлений, поскольку около 20 млн сельских мигрантов в приморских городах из-за закрытия производств остались без работы. Бурлит и государственный сектор: например, в июле в городе Тунхуа на северо-востоке КНР, у самой границы с КНДР, недовольные сокращениями рабочие забили насмерть директора крупного металлургического комплекса — подобных случаев в Китае не было очень давно.
Пока что Пекин держит ситуацию в стране под контролем и уже думает о будущем росте, старательно скупая по всему миру подешевевшие сырьевые активы. Но для китайской экономики, несмотря на сохранившийся прирост ВВП, кризис еще не миновал, а найти новые точки роста, кроме масштабных госрасходов, за прошедший год не удалось. Создание экономики, опирающейся на собственные технологии и серьезное расширение внутреннего рынка, по планам партии произойдет не раньше 2020 года. Поэтому уже сейчас власти КНР готовятся к худшему: под юбилей был ужесточен закон о вооруженной народной полиции КНР (внутренние войска), возложивший на нее задачи по борьбе с "беспорядками, выступлениями и массовыми актами насилия". На всякий случай.
 Средний китаецСредний житель Китайской Народной Республики — молодой человек 34 лет. Этот средний житель КНР почти в равной степени может оказаться мужчиной и женщиной (на 1 женщину в Китае приходится 1,06 мужчины). Скорее всего, средний житель КНР будет жить в деревне, а не в городе (доли городского и сельского населения в КНР — 43% и 57%). Средняя китайская семья состоит из 3,38 человек, что вполне естественно, поскольку политику по сокращению рождаемости под лозунгом "Одна семья — один ребенок", по крайней мере в городах, никто не отменял. В сельской местности, впрочем, семьям разрешено воспитывать двух детей. Поэтому средняя китаянка рожает за свою жизнь 1,79 ребенка. Рост среднего китайца в зависимости от половой принадлежности колеблется от 162,5 см (женщины) до 172,7 см (мужчины). Средняя продолжительность жизни среднего китайца составляет 73,5 года. Из этих лет на учебу средний китаец тратит 6,4 года. Образовательный уровень невелик — начальная школа и несколько лет среднего или среднего специального образования. Средний китаец владеет 0,04 автомобиля. Его заработок варьирует от места проживания. Средний горожанин получает 2335 юаней ($357) в месяц. Несмотря на то что Китай — страна с наибольшим количеством мобильных телефонов и в нем проживает больше интернет-пользователей, чем в любой другой стране мира, средний китаец не имеет ни собственного телефона, ни компьютера и ни разу не выходил в интернет. |