Постоянство веселья и грязи
Спектакли Тамаша Ашера на фестивале "Александринский"
представляет Дмитрий Ренанский
Гвоздь программы четвертого фестиваля — два спектакля будапештского Театра им. Йожефа Катоны. В конце 1980-х в Москве с большим успехом показывали его "Трех сестер" Ашера, в прошлом году там же от его "Иванова" 2004 года буквально стонали - и дали последнюю "Золотую маску" как лучшей зарубежной постановке. В Александринке дважды покажут и "Иванова", и последнюю работу Ашера, горьковских "Варваров". Оба спектакля уже признаны мировыми театральными форумами, но особенно остро звучат именно в России: в них Ашер без всякой жалости, ностальгии или снисхождения размышляет над общим для стран Восточной Европы социалистическим прошлым.
История вырождения и гибели провинциального интеллигента в "Иванове" (2004) разыгрывается в неуютном и не слишком приспособленном для жизни павильоне с протекающим потолком и пятнами плесени, будто бы срисованном с декораций Анны Фиброк к спектаклям Кристофа Марталера. Таким же вторичным на первый взгляд кажется и ход режиссера, опрокидывающего раннюю чеховскую пьесу в уныло-застойные реалии рубежа 1960-70-х. Но уже к середине первого акта становится понятно, что предлагаемые обстоятельства как влитые сидят на героях "Иванова", тронутых безвременьем. Все они выпали из жизни так же, как засидевшаяся в девках старушка или самозабвенно заслушавшийся радиотрансляцией футбольного матча старичок с расстегнутой ширинкой, — спектакль Ашера густо населен очаровательными и отвратными фриками, одним Чехов написал реплики, другие просто бессловесны. Они режутся в дурака и философствуют под водку с селедкой в застиранных халатах и майках-алкоголичках, прерывают посиделки раскатами сливного бачка, ради экономии выкручивают из патронов лампочки. В такой среде трудно не умереть от чахотки или разрыва сердца (финал Ашер ставит по первой редакции) даже не проходя сквозь горнило горячечных истерик. Через секунду после смерти главного героя шаркающий слуга включает мощный вентилятор: трагедия трагедией, но нужно проветрить, невыносимо уже.
Грандиозно подробный венгерский "Иванов" принадлежит к числу лучших сегодняшних европейских интерпретаций Чехова. На его фоне несколько теряются даже вторая постановка того же Ашера: в "Варварах" (2008) нетрудно расслышать уже знакомые гротесковые интонации. Красавицы города Верхополье не бреют подмышек, все вокруг лузгают семечки, вместо гравия то тут то там рассыпаны горы шелухи. В воздухе разлита прибрежная истома, пиво льется водой, закусывать водку как-то не принято, из провинциального городского сада доносятся тухловатые звуки духового оркестра, душно, потно, от жары мутит и вообще сиеста — выяснять отношения возможно только с наступлением вечера. Разомлевшие героини щеголяют в совдеповского кроя ситчике, на утомленных солнцем мужчинах еще более дикого вида пиджаки и сандалии. Все это выглядит менее острой и изощренной травестией, чем "Иванов", но поставлено, как ни крути, мастерски: все два с половиной часа "Варваров" взрывы хохота в зале не умолкают — что для спектакля по Горькому само по себе большое достижение.
"Варвары": Александринский театр, 16 и 17 сентября, 19.00
"Иванов": Александринский театр, 18 и 19 сентября, 19.00