Про экологичное производство электроэнергии сказано уже немало. Но только в последние годы компании стали всерьез задумываться о том, как сделать свои производства экологически чистыми. Современные технологии позволяют не только производить электроэнергию с минимальным воздействием на окружающую среду, но и одновременно экономить топливо.
Главный экологический фактор в электроэнергетике можно описать буквально в двух словах: "Жги меньше". Основной вред приносят тепловые электростанции, работающие на угле, газе или мазуте и выбрасывающие в воздух миллионы тонн углекислого и угарного газа, оксидов азота, серы, угольной пыли и т. д. Из этой ситуации можно выходить по-разному: ставить новые фильтры, сокращать долю ТЭС в пользу других источников энергии или, например, просто меньше сжигать топлива. Последний вариант (при сохранении объемов выработки) и обеспечивает ту самую энергоэффективность. И генератор, тратящий меньше топлива, убивает сразу двух зайцев: и экономит на топливе, и снижает уровень загрязнения.
Но хотя экология оказывается на первый взгляд крайне выгодной, она не стала в России массовым явлением. Экологическая политика в том или ином виде есть у всех генерирующих компаний, но размер озвучиваемых затрат на эту сферу был сравнительно невелик и в докризисные времена. К примеру, ОГК-6 в 2008 году потратила на природоохранную деятельность 374 млн рублей, ОГК-1 планировала расходы на год в 130 млн рублей, ТГК-9 собиралась в 2007-2009 годах по этой статье вложить более 196 млн рублей, а ОГК-4 на реализацию экологической политики за три года хотела выложить 537,7 млн рублей. На фоне многомиллиардных расходов компаний на закупки топлива и реализацию инвестпрограмм эти суммы не выглядят огромными, не говоря уже о тех суммах, которые вкладывают в эту сферу западные энергоконцерны. К примеру, немецкий E.ON в 2007-2011 годах на экологию и возобновляемые источники энергии (ВИЭ) собирался потратить €8 млрд.
Почем экология
Характерно, что опрошенные аналитики отмечали "Ъ", что расходы энергетиков по статье "Экология" в России не отслеживают. Павел Попиков из ФК "Открытие" приводит в качестве примера тот факт, что на встречах инвесторов с представителями отечественных энергокомпаний вопрос о том, как тот или иной генератор подходит к реализации экологической программы, вообще не поднимается. Экологические факторы, говорит Александр Селезнев из "Уралсиба", всерьез учитываются, как правило, только на стадии технико-экономического обоснования новых проектов, особенно если планируется привлекать к финансированию иностранных инвесторов, для которых это важно. А текущие расходы на экологию обычно включаются в раздел "Прочее", добавляет он.
Впрочем, если рассматривать экологические меры в связке с энергоэффективностью, то объем вложений (пусть и косвенных) вырастает сразу на несколько порядков. Принцип "Жги меньше" — это, к примеру, обычная парогазовая установка с КПД до 55% на фоне старых паросиловых агрегатов с КПД около 35-37%. При вводе таких мощностей удельное количество вредных выбросов в расчете на 1 кВт ч выработки, естественно, снизится, что вполне позволяет проводить ПГУ как по статье энергосбережения, так и по статье экологической политики. Более эффективные методики сжигания угля, снижающие количество выбросов, есть и в угольной электроэнергетике, отмечает Александр Селезнев, например установки с циркулирующим кипящим слоем (ЦКС). Их КПД выше, а удельный расход топлива — около 300 г/кВт ч при обычном расходе традиционных угольных блоков 370 г/кВт ч.
Но если экономичные и более чистые ПГУ стали стандартом при строительстве новой генерации (сейчас блоки на газе другого типа практически не строятся), то с ЦКС ситуация сложнее. Во времена РАО ЕЭС в инвестпрограммы генкомпаний было внесено несколько блоков с этой технологией, но позже от некоторых из них отказались. Например, ОГК-3, в инвестпрограмме которой стояли новые мощности с ЦКС на Черепетской ГРЭС, заменила их блоками с пылеугольным сжиганием, объяснив это экономией на капвложениях. Строительство котлов с ЦКС обходится инвестору дороже, поясняет Александр Селезнев. При этом ОГК-3 пошла на неизбежное снижение эффективности работы самого блока.
Не время для чистоты?
Некоторое невнимание к экологии может объясняться тем, что загрязнение окружающей среды как таковое в России не сильно наказывается рублем. Павел Попиков считает, что у нас еще не завершены энергореформы, поэтому имеются более важные вопросы развития рынка. В развитых странах, отмечает аналитик, энергокомпании планируют свою деятельность с учетом экологии, в частности, по причине высоких платежей за лишние выбросы загрязняющих веществ. Господин Селезнев добавляет, что западные компании раскрывают и долю затрат на экологию в тарифе на энергию, поскольку она достаточно значительна. Таким образом, можно сказать, что в России экологические мероприятия часто оказываются побочным эффектом действий по улучшению экономики компаний.
Такой эффективный инструмент, стимулирующий компании сокращать выбросы парниковых газов, как Киотский протокол, тоже в России толком не заработал. Смысл этого международного соглашения состоит в сохранении и снижении уровня эмиссии углекислого газа под угрозой значительных финансовых потерь. Но наша страна, во-первых, присоединилась к протоколу достаточно поздно — только в 2004 году, а во-вторых, условия вхождения в режим Киото для нас были весьма льготными. Максимальный нештрафуемый уровень выбросов был установлен на уровне 1990 года, когда советская индустрия еще работала на полную мощность. Добраться до этого уровня отечественная промышленность сейчас не может. Во-вторых, для развитых стран устанавливались обязательства по снижению потолка парниковой эмиссии (Евросоюз должен был снизить их на 8%, Канада и Япония — на 7%), тогда как России было позволено просто сохранить недостижимый советский уровень.
В результате, если в других странах дело доходит до того, что дорогостоящий углекислый газ даже закачивают в опустевшие газовые месторождения, чтобы не платить за попадание его в атмосферу, в России практически бесплатно можно выбросить в воздух тонны оксида углерода. Европейский концерн Fortum в последнем климатическом отчете сообщал, что его генерация в Финляндии мощностью 4,88 ГВт за 2008 год выбросила 5,8 млн тонн углекислого газа. Мощности Fortum в России (контроль в ТГК-10 и блокпакет в ТГК-1) компания оценила в 2,79 ГВт, тогда как эмиссия только за апрель--декабрь 2008 года достигли 9,8 млн тонн. "Сименс" объявил, что намерен к 2011 году с помощью своих технологий и решений добиться снижения выбросов углекислого газа до 275 млн тонн (в прошлом году — 148 млн тонн).
Возможно, единственным случаем, когда принцип "Жги меньше" в топливно-энергетическом секторе не действует, остается использование попутного газа, выходящего на поверхность при добыче нефти. Здесь, наоборот, жечь надо столько же, но не просто так, а по делу. Сейчас часть такого газа просто сгорает в факелах рядом со скважинами. Но после того как правительство приняло решение довести к 2012 году полезное использование попутного газа до 95%, пообещав в противном случае штрафовать компании, нефтяники попали в число тех, кто финансово заинтересован в более эффективной утилизации этого топлива.
Само по себе сжигание попутного газа не в факелах, а, например, на электростанциях экологическую ситуацию, конечно, не улучшает, поскольку в обоих случаях в атмосферу выбрасывается то же самое количество парниковых газов. Но предполагается, что при этом удается сэкономить, уменьшив расход на ТЭС другого топлива. Самым простым способом использовать попутный газ можно считать установку рядом с месторождениями газотурбинных электростанций. Такие ГТЭС могут решать проблему энергоснабжения самих нефтяников. К примеру, власти Ханты-Мансийского автономного округа, основного нефтедобывающего региона страны, предполагали, что уже к 2010 году здесь будет построено 30 таких электростанций. Более крупным энергопроектом такого рода является, например, Нижневартовская ГРЭС — совместное предприятие ОГК-1 и ТНК-BP. Новые мощности на электростанции могут быть востребованы в регионе, где спрос на электроэнергию практически не снизился даже в условиях кризиса. Но в нефтяной компании подчеркивали, что для них строительство новых блоков на НВГРЭС является, в частности, и способом утилизации своего попутного газа.
С другой стороны, создать энергоэффективную схему, при которой стало бы выгодным развитие экологически безопасных источников энергии, российские регуляторы тоже пока не смогли (если не считать внесение инвестсоставляющей в тарифы "РусГидро" и концерна "Энергоатом"). Ветроэнергетика, энергия приливов, солнца — все эти сектора, позволяющие уйти от сжигания ископаемого топлива к ВИЭ, развиваются крайне медленно. Виной тому во многом высокая стоимость строительства: когда в начале года вышло постановление правительства об основах госполитики в сфере энергоэффективности на основе ВИЭ, стоимость киловатта мощности здесь оценивалась в $2,5 тыс. Предложения инжиниринговых компаний по строительству ТЭС в последнее время находятся на уровне $1-1,2 тыс. за 1 кВт и могут опускаться даже ниже $900 за 1 кВт. Но механизм по реализации принятых в январе основ госполитики в сфере ВИЭ, предполагающий зашитую в тариф компенсацию инвесторам, до конца лета доработан не был.
Единственным новым проектом в сфере ВИЭ за последнее время стало начало работ по проектированию ветропарка на острове Русском близ Владивостока. В 36 МВт ветряков консорциум "РусГидро" и японских компаний может вложить около 3 млрд рублей, что крайне дорого, но на фоне зарубежных примеров выглядит скромно. Если в России ВИЭ измеряются мегаваттами, то за рубежом — гигаваттами, разница на три порядка. Например, тот же E.ON в начале сентября объявлял об окончании строительства ветропарка Panther Creek в Техасе мощностью 457,5 МВт, тогда как общая установленная мощность всех электростанций компании, использующих ВИЭ, составила 2,4 ГВт. Только ветряных турбин производства "Сименс" в мире уже установлено более 6,4 тыс. штук суммарной пиковой мощностью 5,7 ГВт. По подсчетам компании, их работа уменьшает выбросы углекислого газа на 8 млн тонн в год.