Побывав в Дубае, корреспондент "Власти" Сергей Дюпин пришел к выводу, что экс-командир чеченского спецбатальона ГРУ "Восток", Герой России Сулим Ямадаев, обстрелянный здесь киллерами полгода назад и бесследно исчезнувший после покушения, скорее мертв, чем жив.
Автомобилем управлял Осама бен Ладен. Я понял это слишком поздно, когда Camry-такси уже тронулось, влилось в плотный транспортный поток, и отступать было некуда. Длинный, тощий, с орлиным носом и глазками-маслинами, одетый в груботканый халат, клетчатый платок-арафатку и пляжные тапочки, он беспрерывно напевал что-то и теребил в руке четки. А другой рукой постоянно вытаскивал забивавшуюся при каждом повороте между спицами руля полуметровую бороду.
Убедившись в том, что "бен Ладен" не вооружен и не заминирован, я принял участие в процедуре традиционного в таких случаях знакомства. Выяснив, что шофер родом из пакистанского Пенджаба, где все было бы "вери найс и вери гуд", если бы не война с Индией, я довольно близко к оригиналу, как мне показалось, сумел воспроизвести его имя — Мухтарбин. Ему же мое так и не далось: он называл меня Сор, имея в виду то ли "сэр", то ли сокращенное "Сергей", что, в свою очередь, дало и мне право обращаться к нему попросту — Бен.
Наше общение с Беном оказалось совсем коротким — буквально через пару минут после знакомства пакистанец лихо атаковал затормозивший перед нами Land Cruiser, а нас, в свою очередь, мощно поджал шедший сзади Pajero. Так что до отеля меня довозил уже сын Бена на такой же, только целой, Camry.
Надо сказать, что позже знакомство с пакистанцем Беном нам сильно помогло.
В Дубай я ехал не просто так: 31 августа начинался процесс по делу иранца Махди Лорнии и гражданина Таджикистана Максуда Исматова. Оба, как считают дубайские следователи, принимали участие в убийстве Сулима Ямадаева. Именно в убийстве, а не в покушении на убийство — так объявил судья, ведущий дело. Напомню, что близкие Ямадаева по-прежнему утверждают, что он жив, только тяжело ранен. И, конечно же, я надеялся на месте попытаться понять, кто врет, а кто говорит правду.
Дубайский судебный зал отличается от российского только надписями на арабском языке. Зрителей, приехавших посмотреть на разбирательство, оказалось совсем немного, всего человек десять, причем среди них не было ни одного россиянина, не считая нас с фотокорреспондентом. Да и эти десять, как оказалось, пришли в суд вовсе не из-за Ямадаева.
Дело в том, что заседания дубайского суда часто не посвящены одному конкретному делу, а работают по принципу конвейера. На определенную дату назначается сразу 10-15 процессов, и разбираются они один за другим, без перерыва. При этом все подсудимые сидят, дожидаясь своей очереди, в общей комнате под конвоем, а их родственники, соответственно, в зрительном зале. Так что сначала судья вынес приговоры угонщику-пакистанцу, бригаде афродубайцев, обвиняемых в воровстве, а также гостю из Средней Азии, попавшемуся с наркотиками. И только после этого дошли до ямадаевского дела. К его началу из посетителей остались только три журналиста — мы с фотокорреспондентом и одна арабская журналистка. Нас никто не выгонял, но снимать процесс на камеру и пользоваться диктофоном категорически запретили.
Секретарь суда назвал номер уголовного дела — 4480, и полицейский конвой ввел в зал подсудимых — Махди Лорнию и Максуда Исматова. Оба резко отличались от предыдущих арестантов тем, что были в джинсах и футболках. Тогда как все, кто был до них, были одеты в кондуры — белоснежные хлопчатобумажные рубашки до пят. Как мне объяснили, эти рубашки выдают арестантам каждый день свежевыстиранными и выглаженными.
Председательствующий сообщил подсудимым о том, что они обвиняются в убийстве Сулима Ямадаева, совершенном организованной преступной группой, члены которой заранее подготовили преступление, распределив при этом роли. По версии следствия, жители Дубая Махди Лорния и Максуд Исматов были пособниками убийц Сулима Ямадаева. Конюх Лорния, ухаживавший за живущими в дубайской конюшне лошадьми чеченского президента Рамзана Кадырова, якобы узнал о том, что полковник Ямадаев примерно в январе поселился со своей семьей в престижном жилом комплексе эмирата Джумейра Бич Резидентс (JBR), и сообщил об этом в Чечню.
Через некоторое время заказчик преступления, которым дубайская полиция считает ближайшего соратника Рамзана Кадырова — депутата Госдумы России Адама Делимханова, привез в эмират подарочный пистолет-пулемет Стечкина и передал его на хранение конюху. Тот, в свою очередь, отдал оружие киллерам, в числе которых, как считает следствие, были проживавшие в Дубае братья Салман и Марван Кимаевы, а также приехавший в эмират по туристической визе россиянин Элимпаша Хацуев. Переводчик с арабского Максуд Исматов, специализирующийся на оказании посреднических услуг русскоязычным бизнесменам в Дубае, якобы отследил 28 марта приезд Сулима Ямадаева домой в JBR и сориентировал киллеров по мобильному телефону. Он же сразу после акции отвез убийц в международный аэропорт Дубая на своей Toyota Corolla, обеспечив им беспрепятственный вылет из страны в Россию.
Преступники, как утверждают в дубайской полиции, оставили немало улик для следствия. Исполнителей, например, дважды зафиксировали камеры видеонаблюдения: сначала на подземной парковке JBR, где было совершено преступление, а затем в аэропорту, из которого они вылетали. Киллеры в спешке бросили на парковке пистолет, обернутый в куртку Armani, и сумку с перчатками, на которых якобы сохранились образцы ДНК одного из них. Камера в аэропорту также зафиксировала и автомобиль Исматова, поэтому его взяли первым, уже на следующий день после покушения. Следом за Исматовым оказался за решеткой Махди Лорния, а еще несколько дней спустя полиция Дубая назвала поименно всех предполагаемых участников акции и объявила отсутствующих в международный розыск через Интерпол.
Зачитав арестантам обвинение, председательствующий поинтересовался, признают ли они свою вину, и, получив отрицательный ответ, сообщил, что прерывает процесс на месяц, до 5 октября. Формальным поводом для прекращения судопроизводства стало отсутствие адвоката у Исматова — он заявил суду, что собирается защищать себя сам, а это запрещено дубайскими законами. Реально же, как считают некоторые местные юристы, председательствующий решил взять тайм-аут из-за Рамадана — разбираться с тяжкими преступлениями в священный месяц не то чтобы запрещено, но как-то не принято.
Выслушав формулировку обвинения, мы решили поискать какие-либо другие подтверждения гибели Сулима Ямадаева и первым делом отправились в JBR. Жилой комплекс состоит примерно из полусотни небоскребов, растянувшихся вдоль береговой линии и объединенных общим граунд-этажом, в котором расположены многоярусные подземные паркинги для жильцов. Комплекс разбит на "микрорайоны", состоящие из групп одинаковых домов и имеющие собственные названия — Shams, Bahar, Sadaf; каждый дом "микрорайона", в свою очередь, имеет собственный порядковый номер.
Как сообщили нам на условиях анонимности представители местного риэлтерского агентства, полковник Ямадаев поселился в 40-этажном доме Rimal-6 с прекрасным видом на Персидский залив. Этот дом, где селятся преимущественно дипломатические работники из Великобритании, местные русскоязычные жители называют "Ойляляшка", поскольку на его первом этаже расположен бутик Oh La La. Как мне показалось, "Ойляляшка" совсем не соответствует своему игривому названию, она скорее напоминает многоэтажный бункер из железобетона и бронированного стекла.
Пройти по пути киллеров нам не удалось — все попытки попасть на общий граунд-этаж JBR, на котором, по данным следствия, был расстрелян Сулим Ямадаев, оказались тщетны. Парковка имеет десятки входов и въездов, однако на каждом обязательно стоит охранник-индиец, профессионально отсекающий чужаков. Методично обходя проходные, мы придумывали самые изощренные причины для проникновения внутрь, но ответы индийцев были как будто записаны на магнитофонную пленку: "Ай эм сорри, мистер, итс май джоб". Когда мой коллега вытащил из сумки фотокамеру, откуда-то из недр граунда вышла русскоязычная девушка, представившаяся пиар-менеджером "этой организации". "Вы напрасно теряете время,— пояснила она.— Весь персонал здесь работает вахтовым методом и сменяется каждые три месяца. О событии, случившемся в марте, из этой смены никто и ничего не знает. Так изначально было задумано".
Отыскать кладбище Al Cuoz, на котором, по утверждению дубайской полиции, похоронен Сулим Ямадаев, нам удалось не сразу. Оно расположено на окраине Дубая и как будто специально спрятано от посторонних глаз за огромным цементным заводом. Когда же мы наконец оказались в непосредственной близости от Al Cuoz, сразу поняли, что попасть внутрь каким-либо окольным путем вряд ли получится. Кладбище обнесено по периметру монолитным бетонным забором трехметровой высоты, в котором нет даже крохотной щели, чтобы заглянуть внутрь. Единственный въезд на кладбище представляет собой сложную инженерную конструкцию с системой автоматических шлагбаумов, металлических турникетов-вертушек и будок из бронированного стекла, в которых сидят вооруженные охранники. Нечто подобное я видел, пожалуй, только на центральной проходной перед зданием МВД России.
Однако все эти створки и решетки, как выяснилось, открываются довольно просто. Помог все тот же таксист-пакистанец "бен Ладен", взявшийся доставить нас на Al Cuoz. Мгновенно вычислив среди охранников своего земляка, Бен как-то убедил его разблокировать систему и запустить нас внутрь, причем вместе с автомобилем. По нашей просьбе водитель даже взял у соплеменника небольшое интервью, в котором тот сообщил, что лично принимал похоронную процессию с телом Сулима Ямадаева.
Передавая нам содержание разговора, Бен сообщил, что тело убитого чеченца привезли под вечер, когда Al Cuoz бывает наглухо закрыто. Охранник тем не менее был вынужден пропустить процессию, поскольку среди сопровождающих были люди в полицейской форме. Распоряжался церемонией офицер дубайской полиции, араб (служитель назвал его фамилию). Визитеры, по словам охранника, передали ему необходимые документы на захоронение тела Сулима Ямадаева, сказали, что проведут обряд самостоятельно, а секьюрити приказали оставаться на КПП до их возвращения и никого не пропускать внутрь. Охранник, по его словам, подчинился. Что происходило в это время на кладбище, он не видел, поскольку кладбище занимает территорию в несколько квадратных километров. Пакистанец также сказал, что не помнит, в какой могиле похоронен Ямадаев, и вообще вряд ли это кто-то сможет теперь установить.
Проехав к захоронениям, мы были вынуждены признать правоту охранника. Дело в том, что на Al Cuoz в отличие от российских кладбищ могилы роют не по мере надобности, а как бы впрок. Иначе говоря, около сотни могил — длинный ряд, уходящий за горизонт,— постоянно стоят пустыми. Рядом с ними расположены одинаковые горки вырытого грунта, а в холмики заранее воткнуто по две железобетонные плитки. Таким образом, чтобы похоронить покойного, служащим Al Cuoz необходимо только опустить его тело в яму, сбросить следом грунт и переставить камни. Процедура занимает совсем немного времени, и с ней вполне могли бы справиться и полицейские.
Отыскать последнее пристанище Героя России в заполненной части кладбища тем более оказалось невозможно. Дело в том, что здесь не принято писать на могилах фамилию умершего и дату его смерти. По желанию родственников одна из стандартных железобетонных плиток может быть заменена на такого же размера мраморную с высеченным изречением из Корана. Однако это скорее исключение, чем правило. Большинство же могил на Al Cuoz абсолютно одинаковы. Их там тысячи или даже десятки тысяч.
Вернувшись в Дубай и обратившись за помощью к людям, имеющим связи в местной полиции, мы выяснили, что офицер, которого назвал кладбищенский охранник, действительно существует. По данным наших знакомых, этот офицер обучался методам борьбы с терроризмом в армейских спецподразделениях нескольких стран, в том числе и в России. В нашей стране он якобы проходил подготовку в "Востоке", лично знал Сулима Ямадаева и даже воевал с вместе с ним во время последней кампании в Южной Осетии. Этот полицейский, как утверждают наши собеседники, лично готовил к похоронам тело своего наставника Ямадаева и видел пулевое отверстие над его левой бровью. Воспользовавшись помощью посредников, мы даже позвонили офицеру на его мобильный телефон, однако от контактов полицейский вежливо уклонился, сказав: "Ноубоди кен ток" ("Никто не может говорить").
Генконсул России в Дубае и Северных Эмиратах Сергей Красногор сообщил, что ему до сих пор неизвестно, жив или мертв Сулим Ямадаев. "Как только в консульство поступит запрос от его родственников, из МИДа или российских правоохранительных структур, мы тут же начнем работу,— сказал генконсул.— Однако до сих пор никаких документов я не получал".
Не изменилась и позиция родственников полковника Ямадаева: они, как и раньше, убеждены, что он жив и даже оправился от ран, однако не может пока раскрыть свое местонахождение, поскольку опасается новых покушений. "В ближайшее время я постараюсь организовать тебе телефонный разговор с Сулимом или передам его свежую фотографию",— сказал мне брат Сулима Ямадаева Иса.
Так он говорит уже несколько месяцев. И хотя, насколько я знаю, у чеченцев не принято называть мертвых живыми, такие примеры уже были. Самый известный — это история с убийством первого президента Ичкерии Джохара Дудаева. Когда российская ракета уничтожила Дудаева, его родственники тоже очень долго не признавали его смерть, даже тогда, когда это признали все. Так что я все-таки склоняюсь к мысли, что Сулим Ямадаев мертв. И захоронен в одной из тысяч могил на кладбище Al Cuoz.