На прошлой неделе актеры Театра юного зрителя в Нижнем Новгороде объявили голодовку: протест уникален тем, что его причина не в деньгах
На подступах к театру висят два самодельных плаката — "Мы с вами, держитесь!": других внешних примет, напоминающих о революционной ситуации, которая сложилась в старейшем детском театре страны (он был образован в 1928 году), не наблюдается.
Сам по себе конфликт — классический, он, можно сказать, просится в учебники. В местном ТЮЗе сложился самобытный творческий коллектив во главе с известным режиссером Владимиром Золотарем. Труппа (33 человека) работает в ТЮЗе с 2006 года, недавно получили "Золотую маску" — это единственный из нижегородских театров, отмеченный высшей театральной наградой России. Совершенно неожиданно в начале августа, когда главный режиссер был в отпуске, учредитель театра — департамент культуры Нижегородской области — назначает в театр нового директора — Максима Крохина. Неделю назад директор своим приказом назначил нового худрука Виктора Симакина (теперь эта должность называется "заместитель директора по художественной части"). "Новый директор назначил троих заместителей,— рассказывают актеры.— На прием к нему теперь нужно записываться. Это для театра вообще-то нонсенс, обычно все демократично". До этого Крохин работал в администрации Приволжского федерального округа, а еще раньше — в нефтяных компаниях. "В театре он сразу дал понять, кто тут главный,— говорят актеры.— На фестивали мы больше не ездим — у театра нет денег. Театр готов сыграть внеплановый спектакль и заработать на оплату проезда. Директор против. Почему? — "Я так решил"".
...С Максимом Крохиным мы встречаемся возле здания правительства Нижегородской области: он бывает здесь каждый день — голодовка в его театре стала известна на всю страну, во многом благодаря блогерам, которые вывели новость о театре в топ — это, как правило, гарантирует интерес к событию со стороны федеральных СМИ. Максим внешне спокоен, жалуется только, что похудел на нервной почве: "Видите, какой размер у пиджака? Я был такой. А стал,— он запахивает свой пиджак в обтяжку,— вот такой".
"Вы думаете, мне нечем было заняться помимо театра? Просто я посчитал это для себя интересным делом, в каком-то смысле вызовом. Естественно, нужно минимизировать расходы. Двум актрисам театр снимал квартиры — шикарные, двухкомнатные, в центре города. Почему в центре? Почему такие дорогие? Актерам нужно ездить на фестивали, но у театра нет денег. Актеры говорят: вы можете взять кредит на свое имя, как делал прежний директор. Это как? — Максим держит театральную паузу. — Прежний директор брал кредит под свою ответственность? А как он его в случае чего будет отдавать?"
"Если директор вместе с актерами живет театром, а не просто там работает,— комментирует Владимир Золотарь,— это совершенно нормальная практика. Если бы все директора театров имели дело только с живыми деньгами, никаких фестивалей и гастролей в стране не было бы вообще".
31 августа, на третий день голодовки, Крохин подал заявление в местную прокуратуру — о выявленных финансовых нарушениях в театре, а также приостановил продажу билетов. На вопрос, в чем состоят нарушения, ответить не может, но дает понять, что голодовка не случайно совпала с расследованием. По его мнению, голодовка может быть прикрытием финансовых нарушений. (Слово в слово эту фразу произнес в эфире местного ТВ и губернатор Шанцев.) По словам Крохина, основных задач у него две: оптимизировать расходы театра, расплатиться с долгами (их накопилось примерно 1,5 млн рублей). Во-вторых, вернуть театру его основную социальную функцию — быть театром для детей. "На основной сцене идет всего два детских спектакля. Нужно пять-семь детских спектаклей в год, на большой сцене".
Приглашение Крохиным в театр нового худрука — Виктора Симакина — формально вполне соотносится с решением этих двух задач: Симакин уже был худруком ТЮЗа дважды, в 1990-е и в середине 2000-х, и славится способностью делать спектакли "эконом-класса", которые "понятны широкой публике". Это поможет и увеличить заполняемость зала — сейчас она составляет 45 процентов. "Я не лезу в творческий процесс, но я спрашиваю Золотаря, сколько стоит поставить новый спектакль на большой сцене,— продолжает Крохин.— Он отвечает — миллион рублей. Симакин готов ставить спектакль за 100 тысяч". (В статье расходы на постановки в театре на сезон числится сумма в 500 тысяч рублей.)
"Детских спектаклей в репертуаре театра не два, а 11,— утверждает Золотарь.— Из них семь — на большой сцене. И это легко проверить. Есть и статистика: за сезон у нас было примерно 46 тысяч зрителей" (при Симакине — около 60 тысяч.— "О").
Противопоставление "большая или малая сцена" — принципиально для детских театров: это в конечном итоге вопрос о том, что важнее — качество или количество. Традиционные большие формы — детские утренники, представления — более привычны для сознания чиновников и родителей. В актерской среде этот стиль называют "тюзятиной". "Сюсюканье, адаптация, заигрывание и подыгрывание "несмышленому зрителю", ложный пафос, кривляние, игра ради того, чтобы "посмешить"",— писал об этой манере театральный критик Анатолий Смелянский. Современная концепция детского театра предполагает индивидуальный подход к ребенку. Чем меньше детей в зале, тем больше внимания можно уделить каждому. Владимир Золотарь делает камерные по духу спектакли, и его трудно упрекнуть в невнимании к детям. Однако, как это обычно бывает, новаторство Золотаря и его труппы оценить способны не все.
Между тем причиной голодовки стало назначение директором нового худрука. Режиссер Виктор Симакин — личность в городе известная. Заслуженный деятель искусств, лауреат Государственной премии РФ. Местная общественность отмечает его высокий моральный уровень: не пьет, всегда приветлив и сдержан. Проработал в общей сложности около 10 лет в Нижегородском ТЮЗе, поставил ряд спектаклей. Голодавшие против его назначения актеры, знавшие Симакина в бытность его худруком в 2000-е годы, говорят прямо противоположное: груб, не уважает личность актера (например, актрисе Елене Фирстовой, по ее словам, он посоветовал меньше думать, поскольку "актеру это только вредит"). Творческие достижения Симакина оценивают крайне низко, вспоминают также и его манеру "минимализировать расходы": при нем был вопиющий случай, когда взрослый и детский спектакли игрались с одинаковыми декорациями. Другие вспоминают его спектакль "Звездопляс TB-шоу", который в Нижнем считается символом безвкусия — актерам предлагалось петь под фонограмму, пародируя звезд эстрады: "Тем самым он фактически опустил театр до уровня юмористических шоу или КВН". Вспоминают также о планах Симакина создать нечто вроде артистического кафе, в котором актеры сопровождали бы разнос заказов песнями и танцами. В свой нынешний приход в театр Симакин, по мнению актеров, повел себя крайне бестактно: заявил актерам, что театр занимается не тем, грубо обрывал молодых. "Мы были потрясены,— говорит одна из актрис.— Мы говорим: так, стоп-стоп. Вы вообще кто, откуда, зачем пришли? Какая у вас творческая программа?.. Он отвечает: восстановить выставку детского рисунка в фойе, построить зимний сад, вернуть рыбок в аквариум... Вернуть в репертуар его спектакли и фотопортреты актеров в фойе. Мы ему: а творческая программа-то какая? Он стал говорить о том, что от репертуарного театра нужно переходить к контрактной системе найма актеров".
Стоит пояснить, что для российского театра нет болезненнее вопроса, чем о репертуарном театре. Пять лет назад, когда впервые заговорили о переводе бюджетных театров со стационарной системы на контрактную, это взорвало театральную общественность. С точки зрения Минфина, замена стационарных театров на контрактные позволила бы расходовать государственные средства более эффективно. Но эта минимизация, как утверждают оппоненты от искусства, уничтожит само явление по имени русский театр, который может существовать только как театр-дом. Вопрос этот на государственном уровне был замят, но на региональном до сих пор является большим соблазном. Парадокс, однако, в том, что минимизацию расходов правительство Нижнего Новгорода начало, например, не с театра драмы, а с ТЮЗа, который обходится в гораздо меньшую сумму и ввиду своей специфики (утренние, дневные и вечерние спектакли), и по сути своей более отвечает именно стационарной организации.
Нужно еще учитывать, что в провинции, в отличие от Москвы или Петербурга, у актеров нет выбора — частный театр или государственный, здесь все театры бюджетные. И судьба актеров в еще большей степени зависит от личных качеств руководителя театра, который может превратить их как в крепостных, так и в подлинных творцов, новаторов и единомышленников. Поэтому личность и программа худрука — это принципиальный вопрос для актеров.
...Выступление Симакина перед труппой стало последней каплей: актеры заявили, что не хотят с ним работать. Эту позицию заняла отнюдь не только молодая часть труппы: среди голодавших были народный артист России Леонид Ремнев, заслуженный артист России Евгений Калабанов, артисты Олег Фаттахов и Игорь Авров. "Тогда увольняйтесь",— посоветовал Симакин, по словам актеров. Тем временем директор запретил актерам общаться с прессой без специального разрешения. Вечером 27 августа актеры отыграли спектакль "Бременские музыканты", вышли на сцену и заявили о начале голодовки. По словам актеров, директор пытался противодействовать распространению информации о голодовке в местной прессе, отправил в отпуск пресс-секретаря театра. После начала голодовки, по словам актеров, он приказал своим помощникам обыскивать гримерки, кровати, в которых, по его мнению, актеры могли прятать еду. "Вы думаете, они голодают?" — усмехнулся Максим Крохин, когда мы спросили об этом.
Кабинет Виктора Симакина находится рядом с директорским, на третьем этаже здания. Он также жалуется нам на высокое давление и на потерю веса. Он говорит с улыбкой: "Вам, видимо, уже рассказали, что я тут исчадие ада и душегуб". В разговоре г-н Симакин заявляет, что никого выгонять из театра не намерен, что готов предоставить труппе Золотаря полную творческую свободу. Правда, он намерен вернуть в театр актеров, которые работали с ним прежде. И в качестве эксперимента предлагает поставить водевиль, пусть в одной части играют его актеры, а в другой — труппа Золотаря, "чтобы зритель имел возможность сравнить игру".
"Я дважды уходил из театра и знаю — насильно мил не будешь,— говорит Симакин.— Но сейчас я не могу уйти, потому что актеры, которые поддерживают меня (по утверждению голодающих, их 9, по утверждению Симакина — 15), заявили, что если меня уволят, то тогда голодать начнут они". На просьбу рассказать о своей творческой концепции г-н Симакин повторил тезисы о возвращении зимнего сада и выставки детского рисунка в фойе. Симакин также настаивает на выявленных финансовых нарушениях, в частности говорит о том, что пошивочная мастерская в театре работала как самостоятельная бизнес-структура.
Возможно, конфликт этот так и не вышел бы за пределы города, если бы позицию голодающих актеров не поддержал СТД России. В обращении на имя губернатора Шанцева руководитель СТД России Александр Калягин написал, что даже в советское время при назначении нового худрука было принято советоваться с труппой. "Мне странно, что дважды уволенный из этого театра В. А. Симакин вновь оказался во главе коллектива",— отметил в письме Александр Калягин и предложил посредничество в конфликте. Приехавшая во вторник в Нижний делегация во главе с зампредом СТД Евгением Стебловым выслушала обе стороны и предложила компромисс: временно образовать в ТЮЗе две труппы, одна из которых будет работать с главным режиссером Владимиром Золотарем, а вторая — с Виктором Симакиным. В первой труппе будет около 25 человек, во второй — 10. При этом актеры первой труппы не должны будут участвовать в постановках Симакина, если они не выразят такого желания. Господин Стеблов также отметил, что конфликт во многом случился из-за нового организационного распорядка, который вступил в силу в июле этого года, из-за чего должности заместителя по художественной части и главного режиссера дублируют друг друга.
"Если Симакин останется худруком, а главным режиссером будет Золотарь, это все равно будет совершенно абсурдная ситуация, когда у театра два творческих руководителя,— говорят актеры.— И мы опасаемся, что Симакин, как только утихнет скандал, попытается свести с нами счеты, у него в этом деле большой опыт".
После предложения комиссии голодовка была прекращена. К этому времени ситуация с голодающими была близка к катастрофической: "скорая" приезжала почти каждые два часа, ночью в среду был госпитализирован 70-летний актер Евгений Калабанов.
Эта история характерна возвращением к административным методам управления культурой. Судя по реакции голодающих актеров, с которыми корреспондент "Огонька" провел полдня, более всего их поразило отношение со стороны чиновников: "Заметно, что эти люди в принципе не способны общаться с актерами как с людьми, нас по-прежнему считают кем-то вроде крепостных или придворных шутов". Для чиновников Нижнего Новгорода, в свою очередь, непонятна сама природа недовольства актеров: зарплату им платят, из театра не выгоняют, деньги выделяют — из-за чего протестовать? Между тем все СМИ, освещавшие конфликт, обратили внимание на то, что актеры голодают отнюдь не из-за денег. В сознании чиновников это не укладывается. "Человеческий фактор, способность учитывать психологию актера здесь перестали быть сколько-нибудь важным. Это конфликты и порождает",— прокомментировал один из представителей СТД в частной беседе. "Первопричины конфликта — в известном противоречии между властью и культурой,— замечает актриса Елена Фирстова.— Плохой, серенький театр, которого не слышно и не видно, местной власти выгоднее иметь, чем театр экспериментальный, новаторский, сложный".