На память о родном Занзибаре

Польский город Гданьск меня удивил. Оказался очень уж хорош. Может, потому что не совсем польский

Андрей Колесников

Федеральный канцлер Германии Ангела Меркель, когда выступала в Гданьске на церемонии, посвященной началу Второй мировой войны, чувствовала себя, по-моему, примерно так же, как мэр Москвы Юрий Лужков на торжествах, посвященных юбилею Черноморского флота в Севастополе. То есть все вроде твое, родное... А вот и нет.

Ночная жизнь в Гданьске была в разгаре. Мне вообще показалось, что в этом городе царят какие-то курортные настроения. Это и на самом деле было так. Люди здесь отдыхали, несмотря на приезд двух десятков мировых лидеров. Можно сказать, вопреки этому. В соседнем Сопоте вообще купались внаглую. А здесь катались, полуодетые, в шлепанцах на босу ногу, на велосипедах. Ну и вообще.

Мы поздним вечером пошли в ресторан. Я думал, поляки к нам плохо относятся, то есть как раньше. Все-таки мы их от фашизма освободили, а такое не забывается. Осадок какой-то остается. Чувство благодарности, которое ты, поляк, должен испытывать к русским, бесит тебя немного, конечно, хочешь ты этого или нет.

Но все это сейчас не имеет никакого, по-моему, значения. Для поляков. Тем, которых мы встретили в Гданьске, было важно только одно: говоришь ли ты на английском. И если говоришь: все, садись, ты, можно сказать, поляк. То есть это совсем другая крайность. Еще несколько лет назад все было совершенно иначе. Чтобы в тебе признали поляка, ты не должен был говорить по-русски. И даже не важно, говоришь ли ты по-польски.

Обслужили нас прекрасно. Это была, конечно, девушка. Причем у меня нет уверенности, что она сама говорила по-польски. Просто потому, что она была чернокожей. Я не знаю, может, поэтому у меня в этот раз о поляках такое чудесное впечатление и сложилось, что нас эта девушка обслуживала. Ведь больше мы ни с кем из них и не говорили!

В целом и она молчала. Но под конец ее все-таки прорвало. Она целый вечер слушала русскую речь, которая ласкала-ласкала ее слух... И вот что в результате получилось:

— Холера! Холера! — вдруг громко сказала она. — Вода закипела?

Это было сказано на чистом русском языке. На очень чистом русском языке. Я вздрогнул.

— Что? — переспросил я. — Это вы мне?

Я, естественно, тоже сразу перешел на русский.

Этого она уже не поняла. Но мы у нее выпытали, что с ней внезапно произошло.

Она из Занзибара. Это часть Танзании. Танзания в Африке. Девушка подъехала оттуда в Польшу недавно. Ее увез сюда парень, не поляк тоже.

Так вот, в Занзибаре она тоже работала официанткой. И к ним в бар часто приходили русские, по-английски заказывали чай, а потом по-русски повторяли загадочную фразу, показывая на чашку с чаем: "Холера! Холера! Вода закипела?" Эту фразу она запомнила на всю жизнь. Она в конце концов выяснила и даже то, что эта фраза означала.

Действительно, русские очень боялись в незнакомых местах заразиться холерой и поэтому всегда спрашивали, прокипятили ли воду для чая. Тон у них был при этом вопросительно-агрессивный, поэтому им на всякий случай каждый раз успокоительно кивали, так что они и расслаблялись, но потом на всякий случай дезинфицировали этот чай, конечно виски и водкой.

Мы очень хорошо поужинали. Порции были большие и стоили недорого. И даже вкусно было. Она, подходя к нам, всякий раз ослепительно улыбалась. На террасе в ночи, с которой сливалось ее очаровательное лицо, эта улыбка и в самом деле ослепляла, как фотовспышка.

Оставалось только заказать чай.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...