Вчера поздним вечером премьер Владимир Путин приехал в Национальный центр управления кризисными ситуациями и провел селекторное совещание по поводу катастрофы на Саяно-Шушенской ГЭС (подробности см. на стр. 3 и 7). Присутствовавший в ситуационном центре, где проходило совещание, спецкор "Ъ" АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ убедился в том, что размеры трагедии оказались гораздо серьезней, чем казалось самим участникам совещания еще вчера утром и днем. И дело не только в человеческих жертвах. По признанию одного из участников совещания, восстановление станции займет минимум четыре года.
За четверть часа до приезда Владимира Путина ситуационный центр МЧС был, если так можно сказать после случившегося, наводнен генералами и полковниками МЧС, которые собрались, казалось, специально для того, чтобы не отвечать ни на какие вопросы, причем не только журналистов, а и друг друга.
Впрочем, информации на трех огромных экранах в ситуационном центре было достаточно и без их совершенно некрасноречивого молчания.
На одном экране были изложены причины происшедшего: "В результате гидроудара на втором агрегате второй турбины в машинном отделении Саяно-Шушенской ГЭС произошло разрушение машинного зала в районе второго агрегата, затоплен машинный зал по нижней и верхней отметкам. Угрозы подтопления населенных пунктов и разрушения тела плотины нет".
На соседнем экране можно было видеть между тем схему возможного подтопления при аварии. Судя по ней, пострадать могли город Саяногорск (население 49,7 тыс. человек), поселок Майна (население 5,5 тыс.) и поселок Черемушки (население 9,1 тыс.).
Еще один экран демонстрировал схему продвижения масляного пятна, разлившегося при аварии. Сотрудники МЧС переговаривались между собой о том, что вылилось 10 тонн масла, а могло бы — все 300 тонн.
В правом верхнем углу одного из экранов было написано: "При аварии пострадали 24 человека, в том числе погибли: 10. Ведется поиск: 64 человека".
По состоянию на 17.00, то есть за два с половиной часа до приезда премьера, оставались отключенными "потребители в Кузбасской энергосистеме (70 МВт), в Хакасской энергосистеме (100 МВт)".
На центральном экране было видно, как сидят, прижавшись друг к другу, чтобы поместиться в один кадр, участники селекторного совещания в Хакасии: начальник регионального Сибирского центра МЧС Данияр Сафиуллин, полпред президента в Сибирском федеральном округе Анатолий Квашнин и глава Хакасии Виктор Зимин.
Данияр Сафиуллин листал бумаги, казалось, как-то бездумно, не вглядываясь в них,— как вдруг обхватил голову руками и замер.
В это время Анатолий Квашнин, не глядя на него, молитвенно сложил руки на уровне лица — и точно так же замер.
Секунд через десять Анатолий Квашнин поглядел на соседа справа — и предпочел тоже обхватить руками голову. Так они сидели еще некоторое время, и видеть это было непросто. А жителям районов возможного затопления, я думаю, так и просто невыносимо. И слава богу, они этого не видели.
За пять минут до прихода премьера в зале появились первый вице-премьер Сергей Собянин и вице-премьер Игорь Сечин.
— Добрый вечер, уважаемые коллеги, у нас трагедия произошла большая,— произнес господин Путин.— И люди погибли, и большой технологический комплекс оказался в опасности... Давайте посмотрим, что произошло, и примем необходимые меры... У нас три площадки: Абакан, Москва и Саяно-Шушенская ГЭС. Главный инженер ГЭС здесь — Андрей Митрофанов.
Камера вильнула вправо, убрав из кадра полпреда Анатолия Квашнина и выхватив главного инженера. Он пересказал премьеру содержание информации, которая и так до сих пор висела на одном из экранов в ситуационном центре. Станция в результате аварии, сказал главный инженер, сбросила напряжение до нуля, то есть не могла уже обслуживать не только потребителей, но и саму себя.
— Был затоплен машинный зал... К сожалению, там были жертвы... К сожалению, там были жертвы...— и эти слова дались главному инженеру нелегко. Казалось, что он может повторить их и в третий раз.
Он остановился и молчал, и я подумал, что у главного инженера там, в машинном зале станции, не могло не быть людей, которых он слишком давно и хорошо знал.
— Персонал,— сказал он наконец,— принял решение вручную сбросить затворы на всех гидроагрегатах. Это было сделано... Потом, в 11.15, мы начали открытие одиннадцати затворов на водосливной плотине... Суммарный сброс воды сейчас составляет 2650 кубометров в секунду... Повреждены практически все гидроагрегаты — из-за того что машинный зал был под водой. Кроме того, произошел сброс турбинного масла.
— А директор где? — спросил премьер.
— Директор рядом,— после некоторой заминки ответил главный инженер.
— Покажитесь. У вас есть версии? — спросил премьер.
— Версия есть,— сказал директор Саяно-Шушенской ГЭС Николай Неволько,— но мы не уверены в правильности. Полная ясность будет после того, как осушим машинный зал.
Одна из камер на правом экране в ситуационном центре показывала в этот момент разрушенный машинный зал. Часть его была уже сухой. Помещение было разворочено и словно вывернуто наизнанку. Такого эффекта, казалось, не мог произвести даже взрыв страшной силы. Такое, видимо, под силу только стихии.
— А версия такая,— продолжил директор.— Гидромеханическое оборудование гидроагрегата.
Версия была изложена уклончиво. То ли директор имел в виду, что гидромеханическое оборудование ни с того ни с сего не выдержало нагрузки, то ли что-то еще.
— Сколько времени займет полное осушение машинного зала? — спросил премьер.
— От трех до восьми дней,— сказал директор.
Начальник Сибирского центра МЧС господин Сафиуллин заявил, что "организовано информирование населения с целью недопущения паники". Одно это сообщение заставило меня вздрогнуть.
Он добавил, что угрозы затопления нет и что на месте аварии работают водолазы. В этих сообщениях тоже было трудноуловимое и при этом явственное, сильно беспокоящее противоречие.
Чувство тревоги усиливала информация о том, что налажена охрана объекта силами шестидесяти двух сотрудников МВД, а силами ста сорока двух сотрудников контролируется ситуация в близлежащих деревнях.
— Что позволяет вам говорить с уверенностью, что угрозы затопления нет? — спросил премьер.
— Я сам на вертолете летал, смотрел ситуацию на реке,— проинформировал господин Сафиуллин, очевидно, с целью недопущения паники,— шел прямо по реке, не видел затопления, нигде нет...
Эта информация, впрочем, по-моему, не отменяла угрозы затопления.
— Губернатор где? — спросил премьер.
— Рядом,— казалось, с облегчением произнес господин Сафиуллин.
— Уже установлено,— сказал премьер, — что погибли 11 человек. Что сделано, чтобы помочь их семьям и пострадавшим?
— На месте организована работа психологов,— кивнул Виктор Зимин.— Выделены дополнительные силы ОМОНа... Нормальное энергоснабжение организовано. Все объекты Хакасии работают в нормальном режиме...
— Вы, наверное, не услышали меня,— повторил господин Путин.— ОМОН — это, конечно, хорошо. Но я просил оказать помощь пострадавшим. Возьмите на учет всех поименно.
— У меня список есть,— тяжело вздохнул губернатор.
Затем Владимир Путин обратился к Игорю Сечину, который отвечает в правительстве за энергетику. Вице-премьер рассказал, что из-за аварии в связи со сбоем в снабжении электроэнергией пострадали семь крупных предприятий и что будут обеспечены перетоки энергии с других станций.
— Эта генерация продолжительное время не будет функционировать в нужном режиме,— сказал премьер.— В Сибирь зима приходит рано. Перетоки должны быть обеспечены.
— Есть, Владимир Владимирович! — ответил Игорь Сечин.
Он, видимо, понимал, что переходит не на чрезвычайное даже, а на военное положение.
Господин Зубакин, начальник "РусГидро", рассказал, что специалисты, которые строили и проектировали Саяно-Шушенскую ГЭС, уже летят в Хакасию, и добавил, что они "должны проанализировать состояние того, что осталось".
Таким образом, можно было сделать вывод о том, что осталось не так уж и много. Но выяснилось, что еще меньше.
— Три блока уничтожены полностью. Может, шестой блок, который в это время ремонтировали, удастся запустить раньше... Судьба остальных блоков выясняется,— сказал глава "РусГидро".
Он обрадованно добавил, что удалось добыть проектную документацию 40-летней давности, по ней можно будет восстановить разрушенную перемычку.
— Работы по восстановлению,— произнес он после некоторого колебания,— могут длиться четыре года и даже более.
Очевидно, глава "РусГидро" — активный сторонник достройки Богучанской ГЭС.
Иначе бы он не сказал с мрачным удовлетворением о том, что были и оставались сомнения, надо ли ее достраивать, так вот теперь этих сомнений больше ни у кого быть не может, "мы с Олегом Владимировичем Дерипаской будем это делать, потому что достроить ее можно даже раньше, чем восстановить Саяно-Шушенскую станцию".
— Надо сначала заняться Саяно-Шушенской ГЭС,— прервал его премьер,— а потом мы уже решим, что делать с Богучанской. Хотя то, что вы сказали, наверное, да, надо делать.
Господин Путин напоследок распорядился представить соображения по ценообразованию в регионе (цены на электроэнергию в Сибири вчера резко подскочили).
— Мы не можем абстрагироваться от ситуации,— заявил он.— И действующее законодательство позволяет нам это делать.
Очевидно, что премьер имел в виду: цены повысятся, но будут при этом регулироваться государством.
Кроме того, господин Путин сказал, что рассчитывает "на эффективную работу следственного комитета Генпрокуратуры" и что решено создать правительственную комиссию во главе с господином Сечиным.
Утром, когда еще не было понятно, что трагедия и правда большая, информационные агентства передали, что создается обычная комиссия по расследованию причин и ликвидации аварии, и тоже во главе с Игорем Сечиным.
Но действительность в августе, как обычно, превзошла любые ожидания.