В конфликте москвичей с застройщиками — первая жертва. Во время пикета против строительства банковского здания на месте снесенного старинного дома КамАЗ сбил активистку Людмилу Меликову. Через два дня она скончалась.
Квартал в начале Рождественки, где памятники архитектуры заменены на новодельные муляжи,— яркий пример того, что делают городские власти с исторической Москвой в последние годы. А Людмила Меликова, так уж получилось, жила в этом районе. И именно она несколько лет назад возглавила борьбу жителей против незаконной застройки. Отстоять исторические здания тогда не получилось — сохранили лишь одно строение, палаты Тверского подворья XVII века. Все остальное пошло под снос, уступив место банкам и офисам. Но за время противостояния Меликова, кандидат экономических наук, кое-чему научилась: разбираться в материалах БТИ, кадастров, документах о деятельности коммунальных, архитектурных, планировочных служб. И как-то так получилось, что именно к ней за советами стали обращаться другие граждане, которые также пытались сохранить исторические здания или бороться с точечной застройкой.
"Настоящий профессионал",— в один голос твердят все, кто ее знал. "Руководитель социально-культурного фонда "Созидание", совесть города, защитница историко-культурного наследия столицы" — так обычно ее представляли на конференциях и собраниях. Вот и в тот день Меликова вместе с другими жителями организовала пикет на месте снесенного старинного дома — на небольшом участке вдоль Рождественки развернулась гигантская стройка, возводили, как это водится, офисное здание. Тут же, прямо под окнами жилых домов, было развернуто и производство бетона для этой стройки, само собой, незаконно.
Случайно ли дернулся тот строительный КамАЗ или намеренно поехал на людей — теперь уже не узнать. Официальная версия — двигатель машины был заглушен, никакого инцидента не было. Однако свидетели утверждают обратное. Зять погибшей, Игорь Дружинин, рассказывает, что борьбу против этого цементного заводика Людмила Дмитриевна вела давно. Вот и в тот день она была на приеме у главного архитектора Александра Кузьмина, который заверил ее, что здание возводят без его согласия. Воодушевившись, Меликова направилась к стройке, прямиком к бетономешалкам. Жители близлежащих домов и дочь Ирина присоединились к ней. О том, что стройка незаконна, рабочие, конечно, слушать не желали. Может, занервничали, может, опасались, что люди сейчас перекроют им подъезд. Как бы там ни было, но кто-то из строителей крикнул водителю: "Скорее проезжай!" КамАЗ дернулся, проехал по ноге Людмилы Дмитриевны...
"Вы можете представить, какой стресс пережила пожилая женщина, ведь ее вынимали буквально из-под выхлопной трубы,— говорит Лилия Алиева, соратница Меликовой.— Да, в больнице сказали, что переломов нет, но уже буквально через сутки у нее стало плохо с сердцем. А на следующее утро она умерла от сердечной недостаточности".
Почему вызванный наряд милиции не зафиксировал наезд, дочь погибшей, Ирина Дружинина, объясняет просто: "Нам нужно было маму в больницу везти, нам было не до того". Однако теперь в милицию подано заявление, родственники и соратники Людмилы Дмитриевны обратились к президенту с просьбой провести расследование: "Дмитрий Анатольевич! Из-за бездействия властей... погибла великая женщина, до последней минуты своей жизни отстаивая закон и право на нормальное существование сограждан в целом и москвичей в частности... Мы, подписавшие это письмо, уверены, что настоящими виновниками ее гибели являются не рабочие незаконной стройки, а ее организаторы".
А на Чистопрудном бульваре прошел общегородской митинг, который изначально был запланирован как критика проекта генерального плана развития Москвы, а стал по сути траурным. Людмила Дмитриевна должна была там выступать. Но в тот день там стояли люди с ее портретами.
"Защищать то, что любишь"
Психолог Галина Солонецкая рассказала мне: "Однажды, четыре года назад, на собрании против точечной застройки я услышала выступление Людмилы Дмитриевны. Эта женщина меня поразила. Так грамотно она нам объяснила, что закон запрещает это, что нам надо бороться. Я тут же вступила в совет инициативных групп — такую вот романтическую организацию, где мы, как революционеры, ездили защищать дома друг друга, что-то удавалось отстоять, что-то нет. Но с тех пор я такой антидевелоперовский активист".
Марина Ожиганова представляет общественную организацию "Пушкинская площадь". Воюют они за место своего жительства уже более трех лет, собрали 40 тысяч подписей против строительства очередного подземного торгового центра, писали письма президенту, судились с префектурой. Толку мало. Но послание президенту по поводу инцидента на Рождественке Марина подписывает охотно: "А что еще нам остается?"
Вообще на митинге то и дело подписывают какие-то бумаги, обращения, письма. Вот кто-то пробежал с обращением к Ресину против офисного комплекса, который планируют разместить там, где охранная зона в Кадашах, на Большой Ордынке. Девушка в цветастой блузке, с цыганскими серьгами оживилась: "За Кадаши? За Кадаши я подпишусь". Это художница Тата Тарасова. Здесь у нее нет знакомых, на подобные митинги она приходит одна: "Просто я рисую Москву и вижу, что с ней происходит в последнее время. В старом городе практически невозможно найти уголок, где бы не влезло в композицию офисное здание, или ресторан, или огромный рекламный щит. А если примут генплан, тогда рисовать вообще нечего будет, все застроят окончательно". Тата человек аполитичный, и хотя у нее на сайте, где представлена живопись, и красуется плакат "Отстоим Москву от лужковских захватчиков", волнует ее лишь культурно-историческая сторона вопроса. При этом девушка не очень верит, что отстоять Москву получится, но надо же пытаться. Меликову, кстати, она не знала. Однако на митинг пришла с цветами: "Хочу почтить память человека, который разделял мои взгляды".
На митинге много интересных персонажей. Без тех, кто болеет за чистоту расы, тоже, конечно, не обошлось. "Хачики заполонили Москву!" — вскрикивает какой-то взволнованный гражданин в берцах и камуфляжных штанах. Рядом, в таких же берцах, стоит Владимир Титов: "Я русский, урожденный москвич, национал-большевик, окончил факультет почвоведения". Почвовед пришел с группой поддержки, но что хотят эти энтузиасты, непонятно. Намекают они туманно: "Вы скоро о нас услышите..." И громко смеются.
Тут же стоит и москвич Арслан Мамедов, студент из Марфина. Дом его предназначен к сносу, и Арслан боится, что их семья, как и соседи, получит ордер на квартиру где-нибудь в Щербинке. "Рядом с нами построили многоэтажный дом, говорили, что ключи нам выдадут, а в итоге просто продали это жилье по рыночной стоимости, а нас переселяют вообще за черту Москвы". Вот против такого беспредела Арслан и протестует как может.
"Нет парка — нет кислорода — нет будущего" — за этим плакатом не увидать студента Костю Капустина. Он отвернулся от участников митинга, его цель — зеваки, прохожие. Костя живет рядом с Битцевским парком, который, согласно проекту генплана, также будет урезан. Этот плакат — маленькая Костина борьба. "Жаль, что москвичи не интересуются, что и где будет построено. Сегодня вырубят наш парк, а завтра снесут ваши дома. Надо же протестовать!"
"Как мухи о стекло"
Однако не все считают, что причина беспредела застройщиков лишь в тотальном равнодушии граждан. Лилия Алиева уверена, что местным властям на руку, чтобы москвичи даже не догадывались о слушаниях по генплану. Практически нет никаких объявлений об этом, нет листовок в почтовых ящиках. Да и время для этих мероприятий выбрано летнее, отпускное. К тому же формат проекта такой мелкий, что рассмотреть там что-либо очень трудно. А если и рассмотришь, то не всегда поймешь, о чем речь — на многих эскизах нет цифр, которые указывают плотность застройки, уровень высотности зданий. Профессиональные термины не всем понятны.
Активистов тревожит и транспортная проблема. Если в таких городах, как Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Сидней, улично-дорожные сети занимают до 35 процентов общего объема территорий города, то в Москве улично-дорожная сеть занимает 8,4 процента территории, а по проекту генерального плана она станет лишь ненамного больше — 8,7 процента. И это при том что столица будет масштабно застраиваться деловыми центрами. Жить в таком городе к 2025 году станет невозможно.
Ольга Шептунова, которая на митинге памяти Меликовой держит флаг Объединенного гражданского фронта, никогда в жизни с флагами не ходила, да и человек она принципиально беспартийный. Однако московская жизнь заставила: в ее районе нет детских садов — здания садиков давно отданы под офисы. Дочку на очередь в ясли она поставила в три месяца от роду. И вот только сейчас, когда девочке исполнилось пять лет, место удалось выбить, да и то в получасе ходьбы от дома. "Это нам еще повезло,— говорит Ольга.— А вот знакомые наши подсчитали, что их ребенок, согласно очереди, попадет в сад лет в девять... Мы должны что-то изменить. Так нельзя, в каком городе наши дети жить будут?"
Валерий Митяев на митинг попал случайно: "Бумажку на столбе сорвал". Но он так торопится высказаться, рассказывает, как участвовал в сборе подписей против незаконного строительства, как вместе с другими жителями района обращался к местным властям: "Бесполезно. Ну хоть вам, журналистам, расскажу, и то легче. Нас же никто не слушает. Бьемся как мухи о стекло... Но знаете... Вот Людмила Дмитриевна тоже, наверное, понимала, что мало может сама изменить, но разве это ее остановило?"
С портретом Меликовой стоит семья Махоркиных: два брата, Егор и Николай, и их мама, Елена Николаевна. Это инициативная группа "Таганка, 3", товарищество самозащиты прав москвичей. Братья и стройку в детском парке перекрывали, и даже к мэрии приковывались: "Нам не все равно, что происходит с нашим домом и районом". Им тоже в свое время помогала Людмила Дмитриевна. "Она боролась без истерик, била фактами, документами, законом. Без ее советов будет трудно".
Через несколько часов митингующих остается не так много. В сумерках небольшая группа из нескольких десятков человек направляется на Рождественку — к стройке здания банка, где на Людмилу Меликову и наехал КамАЗ. Туда же направляются милиционеры и два автобуса с ОМОНом.
Разговорчивый мужчина в черном костюме, который наблюдает за всем происходящим в компании милицейских чинов, все время комментирует: "Ну и что вы туда идете со своими крестиком и цветочками? Несите это туда, где бабка померла, а то придумали историю, как будто ее тут задавили и три раза переехали. Да кому она нужна-то была? Угрозы от нее никакой не было".
Может быть, в чем-то он даже прав. Возможно, всерьез противостоять властям Москвы не могла ни опытная Меликова, ни те, кто был с ней рядом. Когда-то перевернувшая страну перестройка тоже начиналась с личного протеста: на улицу выходили люди с плакатами, кто-то нес журнальный портрет Ельцина, кто-то самодельный флаг...Ручейки имеют свойство превращаться в реку. И Бог знает, кого она может смыть.
Сейчас эти люди с плакатами терпят насмешки, но идут к стройке. Здесь Костя Капустин. Здесь художница Тата с цветами, которая впервые увидела Людмилу Дмитриевну сегодня на портретах. Здесь маленький Арслан, который расправляет плечи: "В шествии должно быть больше мужчин, неизвестно, что произойдет". Здесь семья Махоркиных, с гвоздиками. Влюбленная пара — Игорь и Светлана, которые весь вечер держатся за руки.
К прутьям забора они прикрепляют свои скромные цветы, молчат. А над их склоненными головами, прямо на стене жилого дома — огромный, во всю стену щит: "Здесь будет новое здание Банка Москвы". И рядом аршинное, беспощадное: "ДА!"