Центром прошедшей светской недели нужно считать нерабочий день 7 ноября, относительно которого населению решительно неизвестно, что, собственно, следует праздновать: никаких указаний на сей счет от начальства не поступало. Разумеется, большевики и прочие социал-демократы были, как и прежде, убеждены, что это — их красный день календаря, и отметили это немногочисленными шествиями под коммунистическими хоругвями. Беспартийные же представители московского бомонда и статусной богемы вольны были трактовать эту дату всякий на свой лад. Так, знаменитый галерист Марат Гельман устроил в эти дни празднование пятилетнего юбилея своей галереи на Кузнецком мосту; газета "СПИД-Инфо" в Театре им. Маяковского провела среди зрителей лотерею, в которой разыгрывались не тачанка и не броневик, а "Жигули"; фотохудожник Илья Пиганов приурочил к празднику свой вернисаж на Крымском валу; Ира Паперная открыла очередной ночной клуб на Каланчевке; наконец, галерея "Роза Азора" устроила в Малом Власьевском карнавал в стиле коммунистического ретро, на котором, впрочем, коммунистов не было, а были преимущественно разновозрастные пионерки.
Выставка фотохудожника и любимца московской богемы Ильи Пиганова была организована в ЦДХ редакцией журнала "Матадор" в лице его артдиректора и менеджера Геннадия Иозефавичуса. Вернисаж получился весьма веселым. Его посетили все заметные московские арткритики — от Ильи Цинципера до Инны Крымовой, а из Петербурга прибыл Аркадий Ипполитов. И разумеется, здесь были все ведущие московские мастера фотодела. После торжественной части близкие и друзья Пиганова переместились в итальянский ресторан "Фантазия" у Никитских ворот, где состоялся массовый фуршет. Вечеринку украсили своим присутствием такие достопримечательные фигуры московской богемы, как Александр Тимофеевский и, конечно же, бесподобная Светлана Беляева-Конеген. Последние, выпив и закусив, сошлись на том мнении, что выставка была едва ли не самым заметным событием этого рода в текущем светском сезоне. Однако тема Великой Октябрьской революции ни в их беседе, ни в процессе самого вернисажа, равно как и в творчестве Пиганова, так и не была затронута.
Столь же индифферентны к еще недавно всенародному празднику оказались и устроители и вдохновители нового ночного клуба у "Красных ворот". Поскольку людям зрелого поколения эта станция метро помнится как "Лермонтовская", то представляется весьма удачным название нового клуба, предложенное писателем Александром Кабаковым, — "Максим Максимыч". "Печорин" было забраковано, чтоб не путать с кафе "Печора" на Калининском, но ведь и "Максим" в Москве уже есть. Впрочем, организаторы клуба, наверное, не против того, чтобы с последним их путали возможно чаще.
Хозяйка клуба Ирина Паперная принимала участие в организации уже как минимум двух клубов — "Белого таракана" (кстати, открывшегося в Москве одним из первых) и "Кризиса жанра". И оба раза, по ее словам, клубы оказывались рано или поздно оккупированы зеленой молодежью. "На этот раз такого не повторится", — утверждает она. И намерена решительно повернуть работу клуба так, чтобы в нем прижились люди среднего поколения. Поживем — увидим, но пока, сразу же вслед за церемонией открытия, в клубе начались молодежные пляски, и никто не спел, скажем, "Вихри враждебные" или, на худой конец, "Коммунисты схватили мальчишку" на мотив "Прощания славянки", как, без сомнения, поступили бы умудренные опытом сосуществования с советской империей лица от сорока и старше. А ведь 7 ноября было на носу. Старшее поколение, мучимое ностальгией, потускнело, глядя на веселье племени младого, загрустило и быстренько ретировалось. А молодежь разве помнит, чем этот день так красен?
Странную аполитичность проявил и Марат Гельман в ходе своего юбилея в выставочном зале на Кузнецком мосту. Здесь были представлены многие авторы его галереи, выставлявшиеся в ней в разные годы, но центральным экспонатом стал тоже не революционный броневик, скажем, а стеклянный бык, несколько напоминающий вертолет, изваянный фантазией Олега Кулика и усилиями какого-то военного завода. Прозрачный бык, несущий в чреве целую оранжерею, обладает к тому же невероятной детородной мощью: время от времени по взмаху руки маэстро он начинает реветь и гудеть, а его детородный орган вздымается и извергает мощную струю воды, которая стекает в специально поставленное под подиумом корыто. Заметим, что на этом празднике были в подавляющем большинстве прекрасные околохудожественные дамы, которые прихлебывали итальянское шипучее вино, которое числят в России шампанским, и блаженно замирали, едва куликовский бык в очередной раз готовился проявить активность. Определенное любопытство касательно устройства этого агрегата проявил и случившийся здесь Андрей Вознесенский, но, получив от Кулика необходимые объяснения, развернулся и отбыл ужинать в ресторан Дома кино.
Но и здесь не пахло революционным пафосом. Даже бунтарство небезызвестного Александра Бренера, переколотившего стекла на нескольких картинах и выставленного из зала, никак не было приурочено к светлому дню большевистского переворота, а значит, может квалифицироваться как беспартийное и аполитичное мелкое хулиганство. Таким образом, оказалось, что лишь хозяева галереи "Роза Азора", столь далекие, казалось бы, от политики, проявили революционную сознательность.
Надо думать, Михаил Бахтин, доживи он до наших дней, отдал бы должное этому карнавалу в особняке в Малом Власьевском. Все было вполне амбивалентно: дамы бальзаковского возраста с упоением играли роль пионерок, названный выше Илья Пиганов и его обворожительная жена Ирина самозабвенно изображали чету нэпманов, Маша Цигаль и Татьяна Метакса, не сговариваясь, были костюмированы под освобожденных женщин Востока, сбросивших паранджу, и вместе представляли как бы фрагмент фонтана "Дружба народов" на бывшей ВДНХ. Наконец, художница Анна Бирнштейн была отчего-то казачком, и функция ее костюма в общем замысле оставалась несколько туманной. И совершенно бесподобны были обе хозяйки — Любовь Шакс в роли физкультурницы с Красной площади с бумажной алой гвоздикой в человеческий рост и художница Алена Языкова, которой замечательно удалось амплуа деревенской активистки, попавшей в столицу, надо думать, по линии партучебы.
Надо сказать, что коллектив редакции Ъ не остался в стороне от этого всенародного торжества: художник Андрей Бильжо, правда, не был костюмирован, зато обозреватель Ъ Катя Деготь предстала перед гостями в строгом черном пиджаке, оба лацкана которого были украшены наградами: левый — орденом Трудового Красного Знамени, а правый — медалью "За доблестный труд". В роли ударницы-коммунистки Катя была вполне убедительна. Еще один обозреватель Ъ — Николай Климонтович — был в старомодном шелковом шлафроке и с трубкой, изображая кого-то из "бывших", быть может, перековавшегося декадента, ныне объясняющего рабочим и крестьянам отличия ямба от хорея.
Карнавальное действо развивалось по строгому плану. Сначала патефон воспроизвел соответствующие праздничные мелодии, так много говорящие душе всякого постсоветского человека, который в сознательном возрасте застал период строительства развитого социализма. Работал, как водится, буфет, где можно было приобрести чарку водки и бутерброд с докторской колбасой. С трибуны должен был прозвучать отчетный доклад, но публика оказалась явно не настроена на деловой лад. Тогда зазвучал пионерский барабан, затрубил горн — и алое покрывало упало на пол, явив взорам зачарованных гостей стол, уставленный яствами, среди которых доминировала селедка с лучком и "Столичная" в расфасовке 0,33. Яства были мигом сметены, и начались танцы. Оркестр напирал все больше на песни Оскара Строка, и в танго лидировала пара в составе поэта Игоря Иртеньева и критика Аллы Боссарт, которые, как и чета Пигановых, изображали стиляг второй половины 20-х. В танце они были томны и бесподобны. Конечно, не хватало в этот день трансляции с Красной площади, вождей на Мавзолее, парада ракет, демонстрации трудящихся, но "Роза Азора" смогла помочь московской богеме утишить боль по утраченному — по песням хором, поездкам на картошку всем коллективом, талонам на сахар и сигареты "Пегас", праздничным заказам с гречкой и яблоням на Марсе.
САНДРО Ъ-ВЛАДЫКИН