Объявлена программа Международного кинофестиваля в Локарно, а сегодня огласит свой выбор Венецианский фестиваль. И снова возникает вопрос о месте российского кино на кинокарте Европы.
В программе Локарно — фильмы из Южной Африки, Малайзии, Бразилии, Гонконга, Ирландии. Особенно много японского кино: целая ретроспектива посвящена влиянию манги на европейский кинематограф. Разумеется, в программе хватает картин из Италии, Франции, Германии — больших кинодержав, языки которых родные для швейцарцев. А вот из России приедет только "Бубен, барабан" Алексея Мизгирева. И это еще надо рассматривать как большой успех, везение, удачу, ведь далеко не каждый год Локарно предоставляет нам место в большом конкурсе.
Когда-то было иначе. Локарно стал окном в Европу для Глеба Панфилова, Алексея Германа, Александра Сокурова, здесь они получили свои первые международные призы и признание. В 1990 году "Золотого леопарда" покорил "Случайный вальс" Светланы Проскуриной, а в 1991-м в конкурсе участвовали сразу два российских фильма — "Облако-рай" Николая Досталя (получивший "Серебряного леопарда") и "Ой вы, гуси" Лидии Бобровой. Последним заметным успехом стал "Серебряный леопард" для фильма "Барак" Валерия Огородникова (1999). Последней крупной акцией, связанной с Россией, была ретроспектива "Неизвестное советское кино" в 2000 году, когда фестиваль курировал русофил Марко Мюллер. А дальше — тишина. Кинопроизводство упало, и фестивальных фильмов хватало только на Канн и Венецию. Когда же киноиндустрия в России ожила, вернуть былой интерес оказалось крайне трудно.
Еще неизвестны окончательные результаты венецианского отбора, но уже ясно, что нас на сей раз не будет в конкурсе единственного фестиваля, который в последние годы — начиная с "Триумфа" "Возвращения" Андрея Звягинцева — активно поддерживал новое российское кино. "Серебряного льва" здесь получил год назад "Бумажный солдат" Алексея Германа-младшего, в конкурсе и других программах последних лет участвовали ленты Ивана Вырыпаева, Бориса Хлебникова, Михаила Калатозишвили, Веры Сторожевой и даже самого Никиты Михалкова. Что же случилось? Почему 2009 год оказался для нас почти пустым? Почему ни один российский фильм не попал в конкурс ни Берлина, ни Канна, ни Венеции?
А ведь это был лучший сезон российской киноиндустрии, достигшей своего пика в преддверии кризиса. Но фильмам, сделавшим самые большие сборы, не нашлось места в программах больших фестивалей, хотя некоторые вполне могли бы быть там представлены, хотя бы из любопытства. Все российское (в отличие от той же японской манги) рассматривается как резервация, экзотика, вещь в себе — вне реальной связи с мировым кинопроцессом. Между тем сегодня формируется молодая команда кинематографистов, наша "новая волна" — жесткая, социально-скептическая, весьма радикальная в параметрах нашего кинопроката. Тот же "Бубен, барабан" и другие фильмы этого направления уже столкнулись с резкой критикой в Думе и, очевидно, встретятся с большими трудностями, когда осенью попытаются пробиться в кинотеатры. Поддержка зарубежных фестивалей таким фильмам совсем бы не помешала. Но и там пока не готовы признать нашу "новую волну" явлением, равнозначным новому румынскому, или аргентинскому, или мексиканскому кино. Там не готовы к смене имиджа, который слишком долго связывался с определенными именами и стереотипами. И вместо того чтобы попытаться изменить эти представления, мешающие нашему кино на фестивальных конкурсах, мы заняты маниловскими мечтаниями о несуществующем "патриотическом кинематографе". Пока делится шкура неубитого медведя (ожидаемые денежные потоки на кинематографический госзаказ), реальное российское кино оказывается предоставленным самому себе. А тем государственным и общественным институциям, которым следовало бы в первую очередь заняться его судьбой, в лучшем случае все по барабану.