Фестиваль театр
На Чеховском фестивале показали "Икар" — моноспектакль режиссера и клоуна Даниэле Финци Паска, чей "Туман", сделанный вместе с канадским цирком "Элуаз", в Москве сыграли чуть раньше. В отличие от "Тумана" акробатические трюки в "Икаре" заменяет обаяние исполнителя, повествующего о лежачих больных, мечтающих летать. Удержаться от слез умиления удалось АЛЛЕ Ъ-ШЕНДЕРОВОЙ.
Предыстория "Икара" куда интереснее, чем его сюжет. Пятнадцать лет назад Даниэле Финци Паска придумал его, сидя в швейцарской тюрьме, куда угодил за отказ от службы в армии. "Это были небольшие каникулы, во время которых мы с сокамерником рассказывали друг другу разные истории о том, как можно было бы улететь на свободу",— объясняет зрителям Финци Паска перед началом своего "Икара".
Тогда и родился его будущий персонаж, который сегодня, спустя годы, выглядит одутловатым херувимом с головой в кудряшках, в белом балахоне и клоунских ботинках. Утешая прикованных к постели больных, он рассказывает им, как можно научиться летать: распороть подушку, скрепить перья слюной и уподобиться Икару. Только для начала надо натренировать мышцы рук.
Вытащив на сцену одну из зрительниц ("Мне нужна худенькая, чем вы тут в Москве питаетесь?!"), Даниэле укладывает ее в больничную койку. Две железные кровати, два плафона над ними и свисающая с плафонов на кровать сеть как символ тенет, из которых хочет вырваться герой; инвалидное кресло и створки шкафа, которые потом окажутся выходом в большой светлый мир,— вот и все декорации. Зрительница смирно лежит в койке, а Даниэле, сетуя, что бедняжка не может ходить, развлекает ее и зрителей рассказами о том, как сам он попал сюда три года назад — после того, как за ним стал гоняться красный бык. Врачи остановили быка, но отпускать Даниэле домой отказались. И тогда он вместе с лежавшим на соседней кровати Аугусто решил улететь на свободу. Следует трогательный этюд, во время которого артист старательно машет руками, походя на откормленного бройлера. После, намалевав себе черные слезы с помощью жженой пробки, он сажает якобы зрительницу в инвалидное кресло, катает по сцене и заставляет примерить перьевую накидку, которая раньше предназначалась его другу.
Затем рассказывает о том, как худел и чах Аугусто, внутри которого завелся маленький паучок (спектакль играется на английском, и не слишком бегло владеющий им артист долго тянет паузу, словно не может вспомнить нужного слова) — сначала в одном месте, потом по всему телу, потом он криком кричал, но жестокосердые врачи покинули его. И только Даниэле поддерживал его дух верой в грядущий полет.
Главная тема всех спектаклей господина Финци Паска — тоска по прошлому. В недавнем "Тумане" она воплощалась с помощью дыма, который окутывал сцену в перерывах между номерами. В "Дожде", показанном в Москве два года назад, главной режиссерской удачей был настоящий дождь. Плюс великолепное мастерство артистов канадского цирка "Элуаз", в соавторстве с которыми и сделаны обе постановки.
Но ничего этого в "Икаре" нет. Может быть, когда-то в этом слащавом, откровенно тюзовском спектакле и было очарование и неподдельная боль, но за пятнадцать лет все это улетучилась: зрители не плачут и вообще реагируют довольно вяло, да и у самого исполнителя не всегда выходит симулировать милосердие. Во всяком случае, финальные слезы персонажа даются ему с большим трудом, перья рассыпаются, и спектакль даже и не поднимается над сценой.