Концерт классика
В концертном зале "Барвиха Luxury Village" выступил Пласидо Доминго. Помимо самого певца на барвихинской сцене в этот раз побывали его очередная оперная протеже — юная аргентинка Вирхиния Тола, американский дирижер Юджин Кон и симфонический оркестр Московской консерватории. Великого тенора и его коллег слушал СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
"Кажется, это самый маленький зал из тех, в которых мне доводилось петь",— неуверенно сказал Пласидо Доминго накануне концерта, ознакомившись с площадкой. Вряд ли это обстоятельство ему не понравилось: вон уж сколько лет ему приходится концертировать если не на стадионах, то в громадных и не всегда приспособленных для оперного звука залах, так что камерной площадке порадуешься хотя бы ради разнообразия. Но по формату, по тональности концерт был ближе именно что к привычным для певца "стадионным" мероприятиям. Менять устоявшийся стандарт никто не стал, так что по программе вечер не слишком отличался, скажем, от прошлогоднего концерта сеньора Доминго в Кремлевском дворце. Ария Родриго ("O suverain, o juge, o pere") из "Сида" Массне, "Плач Федерико" из "Арлезианки" Чилеа, "Прости, небесное созданье" из "Пиковой дамы" Чайковского (на русском, конечно) — все это бывало и прежде; не бывало только Вирхинии Толы, очередной победительницы конкурса "Опералиа", вставлявшей между номерами старшего коллеги сопрановые шлягеры ("Io son umile ancella" из "Адрианы Лекуврер" Чилеа, "Depuis le jour" из "Луизы" Шарпантье). И, конечно, дуэты. Первое отделение завершили "дуэтом с черешнями" из "Друга Фрица" Масканьи, во втором был дуэт из сарсуэлы "Луиза-Фернанда" Морено-Торробы, потому что все это второе отделение Пласидо Доминго решил посвятить любимым своим сарсуэлам без остатка — тоже равномерно чередуя номера для себя и для партнерши.
Чем хотя бы сравнительная камерность зала в таких случаях бывает более выгодна для певцов? Во-первых, возможностью более живого и непосредственного контакта с аудиторией, это понятно. Во-вторых, возможностью показать свой голос в его естественном виде, а не в виде того, что до слушателя доносят стадионные динамики. Первой возможностью именитый тенор не преминул воспользоваться сполна и с усердием — он молодцевато поддавал актерской игры в каждой арии, очаровательно улыбался залу и непринужденно пускался в пляс с партнершей, когда градус легкомысленности происходящего достигал нужной степени. Что до акустики, то звук был все-таки микрофонный, хотя время от времени и возникало отчетливое ощущение, что петь без всякого электроусиления 68-летнему певцу вообще-то и теперь вполне по силам.
Конечно, он поет достаточно осторожно, не злоупотребляя верхними нотами; конечно, в его горделивых повадках на сцене теперь больше хитрецы — уже далеко не все получается так, как лет двадцать назад, но прекрасно получается обходить опасные места, причем таким образом, что у слушателя в конце концов остается впечатление самого что ни на есть успеха. Возрастных примет в его голосе на удивление немного, он звучит вполне стабильно, тембр совсем не кажется старческим, а иногда и вовсе проскальзывает нота-другая, которых бы не постыдился и Доминго куда более молодой.
В принципе такой профессионализм и сам по себе доставляет род эстетического удовольствия, даже если не брать в расчет впечатления от вокала в целом. Странно лишь то, что этот профессионализм, который — уж позволим себе наивно помечтать — мог бы здорово работать в изысканном камерном репертуаре, тут прилагается к безделицам: иначе и не назовешь "сарсуэльную" часть концерта вместе с исполнявшимися на бис испаноязычными хитами. Когда певец энергичными жестами призывал зал подпевать ему в "Besame mucho" и восторженные аплодисменты по этому поводу перекрывали оркестр (игравший песню в какой-то странной квазидискотечной аранжировке), то становилось неловко. Оставалось корректировать это чувство благодушным аргументом, к которому не раз прибегал и сам Доминго: все это — гала-концерты, сарсуэла, вальсовые па на сцене — на самом деле все равно не опера, так что можно не щепетильничать.