Существует, однако, рецепт безопасного летнего чтения. Причем ключевое слово здесь тоже "стыд": главное, чтоб было не стыдно. Перед самим собой, перед набегающей волной, нависающей горой, расстилающейся долиной и услужливым официантом, которому, конечно, абсолютно все равно, что там такое вы, прихлебывая белое вино, читаете. Повторимся: главное, чтоб было не стыдно и при этом не утомительно, то есть по-летнему.
Новых книжек, удовлетворяющих этим двум требованиям, выходит не так уж много, поэтому никогда не помешает подложить себе соломку в виде неумирающей классики типа "Доводов рассудка" Джейн Остен в переводе Елены Суриц или "Тарантаса" Соллогуба, но в чтении "Джен Эйр" или "Обрыва" на пляже есть, согласитесь, нечто слишком уж бонтонное. Так что вот альтернативный список.
Иностранные романы
Начнем с нашего любимца Ричарда Йейтса. С того времени как у нас под названием "Дорога перемен" вышел его поистине прекрасный роман Revolutionary Road (1961), вышли еще "Пасхальный парад" (The Easter Parade) и "Холодная гавань" (Cold Spring Harbor). Все эти тексты читать, безусловно, стоит. И еще стоит иметь в виду следующее: "русские" книги Йейтса — это не то чтобы приход пропущенного нами, но давно канонизированного в Америке классика. Недавнее возвращение Йейтса, чьи книги не переиздавались у него на родине со времени его смерти в 1992 году, вполне заметное и обсуждаемое событие и в самой американской литературе. Сегодня, когда украшательство оказалось особенно не в почете, проза Йейтса — чуждая всякой пышности, минималистичная, почти жестокая — пришлась ко двору.
Если же все-таки ценить пышность, то пышность восточную. Как в романе Курбана Саида "Али и Нино" и недавно вышедшей "Девушке из Золотого рога". Самое захватывающее в этих текстах — судьба их автора (вернее, наиболее вероятного автора). Скорее всего, под псевдонимом Курбан Саид скрывался выходец из Тбилиси Лев Нусенбаум. Он родился в 1905 году в Киеве, юность провел в Баку, куда, согласно некоторым источникам, к его матери приезжал еще мало кому известный революционер по кличке Коба. В 1918-м Нусенбаум уехал из Азербайджана, в 1926 году принял ислам в турецком посольстве в Берлине. Позже он взял имя Мухаммеда Ассад-бея и проникся фашистскими идеями муссолиниевского толка. Умер Лев Нусенбаум в нищете в итальянском городке Позитано. Существует мнение, что там он дожидался заказа на биографию Муссолини, о котором перед дуче должен был похлопотать Эзра Паунд. Зная все это, читать его вычурные, но отнюдь не бесталанные стилизации становится еще увлекательнее.
Как Йейтс въехал в Россию благодаря экранизации "Дороги перемен" с Кейт Уинслет в главной роли, так и сборник "Другой мужчина" Бернарда Шлинка издан по-русски, а его роман "Чтец" переиздан благодаря другой экранизации — главная роль в "Чтеце" Стивена Долдри стала первым "Оскаром" той же Кейт Уинслет. Героиня "Чтеца" — кондукторша, не обученная грамоте, которая любит, чтобы ей читали вслух; после недолгого бурного романа она исчезает из жизни главного героя, а через несколько лет он видит ее среди подсудимых на процессе, где судят надзирательниц нацистского концлагеря. Тяжеловесные темы соотношения культуры и политики, личного и социального и т. п. Шлинк, юрист по основной профессии, складывает в легкую и точную конструкцию — читать его роман страшновато, но не тягостно.
Количество книг с кинообложками в кризис вообще почему-то вырастает. Но так появляются, к примеру, "Нигде в Африке" Стефани Цвейг, роман-автобиография немецко-еврейской писательницы: ее семья в конце 1930-х годов бежала от нацистов в Кению и построила там ферму. В 2002 году экранизация романа получила "Оскара" как лучший фильм на иностранном языке. Еще успешнее оказалась экранизация другой женской автобиографии (в которой, к слову, тоже важную роль играет ферма в Кении) — фильм с Мерил Стрип и Робертом Редфордом по роману "Из Африки" Карен Бликсен получил целых семь "Оскаров". Издание романа Ребекки Миллер, дочери Артура Миллера, "Частная жизнь Пиппы Ли" предваряет выход экранизации в российский прокат. Хотя читая о Пиппе Ли, идеальной жене престарелого издателя, которая, преодолев кризис среднего возраста, начинает новую жизнь, почти необходимо представлять себе в красках ее роман с татуированным Киану Ривзом.
Нон-фикшн
Иногда невымышленное оказывается куда более захватывающим, чем любой роман, как, например, увлекательное исследование Брайана Барроу о гангстерах времен Великой депрессии — от мамаши Баркер с сыночками до Джона Диллинджера и Бонни с Клайдом ("Джонни Д. Враги общества"), а иногда — куда более изящным, как "Парижские письма виконта де Лоне" Дельфины де Жирарден. Эта книга — сборник газетных колонок, посвященных парижским нравам, которые в 30-40-х годах XIX века писательница, поэтесса и светская дама Дельфина де Жирарден писала в принадлежавшую ее мужу газету La Presse. Эти тексты отлично переведены и, главное, откомментированы Верой Мильчиной. В итоге мы получили уникальное сочетание: над полосой, отделяющей текст от подстрочных примечаний,— журналистские эссе, остроумные, пылкие, в меру высокомерные и лишь слегка многословные; под ней — почти исторический роман, складывающийся из дат, цитат и пояснений к ним.
А еще нон-фикшн может быть куда высокодуховнее любого романа. Этот сорт, правда, следует рекомендовать с осторожностью. Например, в сборнике "Откровения", представляющем собой очерки знаменитостей по поводу книг Библии, совсем не все эссе стоит читать. Но Меира Шалева, Антонию Байетт, Уилла Селфа и, что бы вы ни думали, Боно из U2 читать следует.
Серьезный подход к серьезному жанру демонстрирует профессор Йеля Дэвид Херлихи. Его толстенная "История велосипеда" не содержит ни единой шутки, зато здесь много картинок, ошеломляюще много фактов, и возникает полная уверенность, что ни одна профессорская минута из 15 лет, вложенных в эту книгу, не была потрачена зря. Ровно наоборот устроена "Hефть" Андрея Остальского, главного редактора русской службы ВВС. Это книга доступная по объему и форме и все же совершенно нелегкомысленная, в которой находится место и разъяснениям химического состава нефти, и роли, которую она все еще играет в современном мире, и фантазиям о том, что бы было, если бы нефти не было. Из модных невыдуманных книг можно прихватить с собой в отпуск "Гениев и аутсайдеров" Малкольма Гладуэлла. Согласно этому американскому журналисту, гениями не рождаются, а становятся. Чтобы перепрыгнуть из Сальери в Моцарты, достаточно, говорит он, 10 тыс. часов практики. Например, The Beatles никогда не стали бы битлами, если бы не отыграли столько концертов в гамбургских кабаках.
Про путешествия
С полной очевидностью путешествия — это самые подходящие на отдыхе книги, причем совсем не обязательно, чтобы место, про которое читаешь, совпадало с местом, где находишься. Не надо быть в Индии и на Карибах, чтобы следить за тем, как В. С. Найпол совершает свои несентиментальные путешествия в "Территории тьмы" и "Среднем пути". Совсем не надо быть на Британских островах, чтобы следить за отчасти слишком размеренным ходом мысли Питера Акройда в "Темзе". И уж совсем точно не надо быть нигде из тех стран, которые описал Кристиан Крахт в "Карте мира". Или нет, наоборот, во всех этих странах надо сначала побывать, потому что после того, как вы прочитаете его недлинные язвительные заметки, ехать туда совсем не захочется. Гораздо серьезнее поляк Анджей Стасюк, который, когда писал свой роман-путешествие по Центральной Европе "На пути в Бабадаг", вдохновлялся Керуаком, однако книга получилась совсем не керуаковская. Ее основная тема: что такое быть представителем Восточной или Центральной Европы, могут ли центральноевропейцы ощущать себя как общность.
Ричард Бертон, герой романа-путешествия Ильи Троянова "Собиратель миров", так старается постигнуть открывающиеся ему восточные миры, что сливается с пейзажем. А герою очерков "На пути в Итаку" Сергея Костырко путешествия, наоборот, только помогают глубже ощущать и понимать собственную культуру.
Детективы
Этот сезон дает нам возможность вернуться к истокам самого востребованного на отдыхе жанра. Не так давно вышел сборник викторианских детективных рассказов "Не только Холмс". Это издание предоставляет возможность чтения упоительного — незатруднительного и неоглупляющего. Каждый рассказ содержит не только тайну и ее разгадку, но и очаровательные, свойственные именно что литературе второго ряда приметы времени и места, которые почему-то стали ностальгически дороги всем нам, хотя и не англичанам. Неожиданным отечественным заходом на территорию детектива оказался роман алма-атинского автора Андрея Хуснутдинова "Столовая Гора". Его герой — агент — приезжает в странный город Столовая Гора (настоящие путешественники могли бы распознать в этой горе ту самую гору рядом с Кейптауном, которая так поразила Гончарова во "Фрегате "Паллада"") расследовать исчезновение предыдущего агента и оказывается в центре весьма запутанной, даже мистической истории: отсюда нет возврата, как агенту Куперу не вернуться из Твин Пикса. Весомым практическим плюсом оказывается существенный объем книги — ее вполне можно растянуть на весь отпуск. Точно так же, как и ничуть не менее мистическое "Мизерере" Жан-Кристофа Гранже. С увлекательнейшими детективами Дона Уинслоу ("Смерть и жизнь Бобби Z") или Александера Маккол-Смита такой номер не пройдет — они, проверено, глотаются за полдня на пляже.
Наше
Есть мнение, что читать о родине лучше всего, находясь вдали от нее. Несовпадение пейзажа вокруг и пейзажа внутри книги действует расслабляюще и сводит на нет раздражение. Хотя некоторые российские книжки вообще не раздражают. Правда, это проза чаще не художественная, а, например, воспоминательная — как проза преподавателя филологического факультета Петербургского университета Андрея Аствацатурова "Люди в голом". Или проза, скажем так, путеводительная: другого петербуржца — Сергея Носова — "Тайная жизнь петербургских памятников". А многие художественные произведения наших соотечественников прямо-таки расцветают, приобретают так необходимые им краски среди плеска волн и стрекота цикад. Упомянем "Степных богов" Андрея Геласимова — трогательное описание послевоенной дальневосточной деревни (зачем-то отягощенное длиннейшей и подробной сценой харакири и другими картинами японской жизни) — и по-настоящему серьезный роман Леонида Юзефовича "Журавли и карлики", в котором переплетаются жизненные истории авантюриста XVII века и нашего легкомысленного современника (и выносится суровый приговор смутной эпохе 1990-х).
Детское
Детям в отпуск надо брать длинные истории с картинками. Такие как книги Свена Нурдквиста про старика Петсона и его котенка Финдуса или сказки Кейт Дикамилло, автора "Приключений мышонка Десперо" и "Удивительного приключения кролика Эдварда". После 20 лет без переизданий в Россию наконец возвращается немецкий сказочник Эрих Кестнер — его "Мальчик из спичечной коробки" переиздан с прекрасными иллюстрациями. В последние годы все больше появляется классических книг для детей, о которых мы долгое время умудрялись ничего не знать. Таких как "Остров в море" и "Пруд белых лилий" Анники Тор — о непростой жизни двух еврейских девочек, увезенных в шведскую провинцию из нацистской Вены. "Элла в первом классе", книга 1995 года финского писателя Тимо Парвела, еще одна чудесная классика — о том, как очаровательные первоклассники портят жизнь обожаемому учителю. А "Мило и волшебная будка" американского архитектора Нортона Джастера — это почти "Алиса в стране чудес", книга, полная словесных игр и загадок, с 1961 года обязательное чтение практически для каждого американского ребенка.
Вечные ценности
У вечного есть два летних варианта. Это может быть, во-первых, классический русский роман — но учтите, что после него вам точно не захочется читать современную беллетристику. Тургенев уживется в одном чемодане и с детективом, и с нон-фикшн, но не с каким-нибудь нынешним романом. Гораздо безопаснее в этом смысле второй вариант летнего вечного — стихи, что классические, что современные. Они настолько сами по себе, настолько никого рядом не замечают, что потерпят чье угодно соседство. Удобно еще и то, что стихи только выигрывают от летнего способа чтения — уставиться в буквы на все той же посыпанной пляжным песком странице и не понимать, в какие слова они составляются. Собственно, можно даже и не смотреть на эти буквы — берите любую книгу стихов, открывайте ее на любой странице, а дальше буквы сами о себе позаботятся, так или иначе прочтутся, как-нибудь не пропадут.