На этой неделе в Москву в рамках Чеховского фестиваля должна была приехать Пина Бауш со спектаклем "Семь смертных грехов". Спектакль приезжает, Пина Бауш — нет: две недели назад великий немецкий хореограф и режиссер скоропостижно скончалась.
// ПЕРЕМЕЩЕННЫЕ ЦЕННОСТИ
Великой ее стали называть еще в 1970-х, когда ученица прославленного экспрессиониста Курта Йосса поселилась в городе Вупперталь и основала там свой театр танца. По немецким меркам Вупперталь — что-то вроде нашего Череповца или Магнитогорска, скучный промышленный город, название которого меньше всего ассоциируется с мировыми культурными достижениями. Бауш прославила не только себя, но и Вупперталь. Наверное, этот город, навевающий тоску и отчаяние на любого, кто туда попадает, многое продиктовал Пине Бауш для ее спектаклей 1970-х и 1980-х годов — резких, беспощадных и лишенных иллюзий по отношению к человеку и человечеству.
Поставленные в 1976 году по мотивам произведения Бертольта Брехта и Курта Вайля "Семь смертных грехов" — спектакль из той славной эпохи. Было непонятно, зачем на Чеховский фестиваль пригласили столь древнюю постановку, но судьба жестоко оправдала этот выбор: прощаясь с Пиной Бауш, мы возвратимся к началу ее пути. Если у Брехта было семь смертных грехов, то в спектакле, который можно будет увидеть 15-18 июля в Театре имени Моссовета, остался, в сущности, только один — торговля женским телом. "Речь здесь идет все о той же вечной теме — деградации женщины до продажного объекта наслаждения, который можно заполучить то лестью, то силой,— писала немецкая пресса.— С мазохистской самоотдачей наслаждается постановщик подлостью мира и отношений в нем".
Это потом уже, в последние лет пятнадцать, Бауш, словно исчерпав запас отчаяния, много путешествовала по миру, причем по местам гораздо более приятным, нежели немецкая область Рур. Ее и ее труппу наперебой звали в разные города — хореограф и актеры словно впитывали в себя нравы и атмосферу новых мест, чтобы сделать из этих впечатлений спектакли. Кое-где в них проявлялась прежняя непримиримая, умная и недобрая Пина, но в целом этот сборник очаровательных "путевых заметок" был пропитан ощущением приятия мира. Две главы из танцевальной одиссеи Пины Бауш, посвященные Гонконгу и Лиссабону, московская публика успела увидеть и полюбить.
А открыла ее Москва в конце 1980-х. На самом деле видели ее у нас и раньше — в роли слепой принцессы в фильме Феллини "И корабль плывет", но, конечно, не узнавали. А тогда на фестивале немецкого театра "Гвоздики" известной только специалистам Пины Бауш произвели настоящую революцию в умах многих молодых режиссеров, актеров, да и зрителей. Никто не знал, что театр может быть таким — броским, резким, зрелищным, насыщенным, дерзко преодолевающим границы между жанрами: не то танец, не то драма, не то пантомима, а то еще и опера, и художественная инсталляция. И при этом — неопровержимая логика композиции, железный расчет, воля и страсть, мастерство и настойчивость, творческий экстремизм и могучий художественный интеллект.
В 1990-х в Москву привозили еще два спектакля из Вупперталя — "Контактхоф" и "Кафе "Мюллер"". Второй особенно запомнился — спектакль-истерика о женщинах, сомнамбулически носящихся среди хаотично расставленных стульев и бьющихся о стены мрачного сценического павильона. "Кафе" производило неизгладимое впечатление не только на обычных зрителей, фрагменты из этого маленького шедевра использовал Педро Альмодовар для создания другого шедевра — фильма "Поговори с ней". Конечно, у Бауш было много других талантливых спектаклей, которые мы не видели и теперь уже не увидим. Она умерла, целиком исполнив миссию гения и рассказав о современном человечестве столько же, сколько Альмодовар — о своей матери: все.