Ударник как сольный музыкант со своим собственным строго перкуссионным репертуаром — фигура вообще редкая; нашедших на этом поприще славу или хотя бы известность и того меньше, если, конечно, говорить о музыке условно академической. Может быть, из-за этой штучности и из-за специфики самого "ударного" музицирования и начинаешь предполагать, что ударнику положено быть неприветливым, агрессивным и не от мира сего. Уж кто-кто, а знаменитый перкуссионист Владимир Тарасов на этот стереотип явно не похож, если только не видеть неотмирности в том, какими восторженно-поэтичными словами он говорит о своих инструментах и о том, на что они в руках настоящего музыканта способны. Сколько инструментов у него набралось за четыре десятка лет работы, сложно сказать даже приблизительно, но про отдельные уники вроде старинных тибетских тарелочек или чудных барабанчиков, удачно купленных на заморском базаре, он готов рассказывать обстоятельно, подробно и вкусно.
Ему есть что рассказать не только про инструменты, но и про людей и про эпоху, как бы патетически это ни звучало. Некогда он был участником известного на весь СССР трио "Ганелин-Чекасин-Тарасов", культового явления в советском джазе 1970-х. В 1980-х ансамбль распался, участники его разъехались и занялись кто чем, но при этом дальнейшая карьера именно Владимира Тарасова представляется, пожалуй, наиболее колоритной. Возможно, сыграл свою роль бэкграунд: те люди, которых уже сейчас в академических исследованиях называют столпами московского концептуализма, составляли, а частью и составляют круг его близких друзей. Из этой всем известной плеяды литераторов и художников достаточно вспомнить хотя бы Илью Кабакова. Тарасов по дружбе занимался звуковым оформлением его инсталляций, а потом в начале 1990-х и сам занялся визуальным искусством, причем отнюдь не в стол. Его инсталляции побывали и на международных выставках уровня Венецианской биеннале, и на "персоналках" в тоже весьма почтенных музеях Старого и Нового Света.
Впрочем, художественные экзерциции для него все равно так или иначе имеют музыкальную подложку — вне зависимости от того, сознает это зритель или нет. Деятельность композитора, педагога и концертирующего музыканта Владимир Тарасов, по счастью, и не думает оставлять, несмотря на арт-успехи (хотя его грандиозный "записной" проект — серия концептуальных альбомов под названием "Atto": "Atto I", "Atto II" и т. д., создававшийся и записывавшийся многие годы, завершен и продолжаться не будет). Если осенью его инсталляции будет показывать Московская биеннале современного искусства, то сейчас он выступает в театре "Школа драматического искусства" с программой, озаглавленной "Думая о Хлебникове". Это не мелодекламация под аккомпанемент ударных, как можно подумать, а музыкальная программа вообще почти без явной литературной компоненты, хотя сам Тарасов полагает, что перкуссионная музыка в данном случае великолепно отражает сам дух экспериментальной поэтики 1920-х. Слушая, как вроде бы немудреный по природе ударный звук действительно обретает у музыканта выразительность и вариативность поэтического слова, спорить с этим не возьмешься.
ЦВЗ "Манеж", 5 июля, 20.00