Чарльзтон с Камиллой

Литература

40 лет назад Чарльз официально стал принцем Уэльским. А через год познакомился со своей второй женой. Об их взаимоотношениях — исследование Изабель Ривэр*.

Королева Елизавета II возложила на голову сына венец принца Уэльского (формальная церемония инвеституры) 1 июля 1969 года. Вскоре, в возрасте 22 лет, Чарльз знакомится с Камиллой Шэнд, будущей Паркер-Боулз (первый муж — Эндрю Паркер-Боулз), а в дальнейшем и ее королевским высочеством герцогиней Корнуэльской. Последний титул она получила в 2005-м, когда наконец, спустя 35 лет после знакомства с Чарльзом, стала его женой.

Автор книги рассказывает о невиданной страсти: хрупкая Диана борется за свое положение; Камилла трогательна и преданна; одинокий, потерянный принц готов отказаться от короны ради той, кого любит. "Огонек" публикует отрывок из главы "Тяжелые годы".

Неделя, которая оставалась до 44-й годовщины со дня рождения принца Уэльского, останется в истории королевства как период беспрецедентного разгула средств массовой информации. 10 ноября 1992 года газета "Дейли миррор" опубликовала первую часть серии статей под названием "Тайны Камиллы". На первой полосе таблоид поместил фотографию Чарльза и его любовницы, выходящих под руку из шотландской резиденции королевы-матери Беркхолл. Преступная связь наследника короны впервые заставила экспертов публично выразить сомнения: сможет ли он исполнять королевские обязанности?

...На следующий день газета предложила вниманию читателей первые отрывки из "тайного телефонного разговора" любовников, записанного без их ведома 18 декабря 1989 года. Не дав никаких объяснений относительно происхождения кассеты с записью разговора, не указав даже, имелась ли она в распоряжении редакции, газета в последующие дни привела ряд отрывков из разговора, не оставивших ни малейшего сомнения в истинной природе их отношений.

Сложная чувственно-семейная ситуация, в которой оказались с той поры Диана, Чарльз и Камилла, стала походить на некий полицейский роман. Скотленд-Ярд не посчитал необходимым начать расследование, поскольку ни одна из сторон, ставших жертвами радиопиратства, не подала официальной жалобы. Как заявила газета "Дейли миррор", она знала, что "руководители МИ-5 завели секретное досье о частной жизни наследника короны по причине его привилегированных отношений с миссис Паркер-Боулз". Согласно утверждениям газеты, телохранители принца, беспокоясь о его безопасности, якобы передали некую информацию секретным службам.

"Чарльз никогда не узнает, как тщательно отслеживались малейшие его перемещения и о них докладывалось на самые верхи,— свидетельствует бывший офицер департамента защиты членов королевской семьи.— Его любовные свидания отслеживались с большим вниманием, чем отправления писем до востребования каким-нибудь русским шпионом".

12 ноября газета "Сан", главный конкурент "Дейли миррор", сделала ответный выпад, напечатав свидетельство Энди Джекса, офицера полиции, некогда служившего в Хайгров. "Я был на посту вне дома, когда заметил свет в личном салоне Дианы,— рассказал он.— В отсутствие принцессы в эту комнату никому не позволялось входить. Шторы были опущены, но через щель между шторами я увидел, как Чарльз и Камилла танцевали, прижавшись щеками. Рука принца еще на перевязи, но они танцевали под очень романтическую музыку. Спустя некоторое время скрылись за спинкой софы. Я отошел от окна, а когда через 15 минут вернулся, свет еще горел. Я увидел, как Камилла поднялась с софы и поправила платье".

Как на это отреагировал Эндрю? Наехал колесом машины на ногу репортера "Сан", когда тот попытался задать ему несколько вопросов. В день публикации этих показаний муж Миллы был на скачках в Чельтенхеме. Друзья говорили, что он "в приличной форме". Чета Паркер-Боулз "довольно свободно относилась к узам брака, все делали открыто, рассказал один из их близких друзей, у обоих независимый характер, и каждый жил своей жизнью. Эндрю был этому рад и по-своему этим пользовался. Чтобы быть до конца честным, скажу, что он всегда питал слабость к красивым девицам. Но брак счастливый и прочный. Развод? Какая глупая идея!" ("Дейли мейл", 14.11.1992). По общему мнению, этот офицер, характеризуемый как "куртизан по старинке", слишком близок к королевской семье и испытывает к ней слишком большое уважение, чтобы втягивать Чарльза в процедуру бракоразводного процесса.

День 14 ноября 1992 года стал днем рождения, о котором Чарльз постарался как можно скорее забыть. Утром того дня он прочел на страницах газеты "Таймс", что издатели вовсе не горят желанием приобрести права на издание его биографии, написанной Джонатаном Димблби... Каждый новый день приносил очередную порцию "разоблачений" его связи с Миллой. Но если с браком становилось все хуже, то и отношения его с матерью оставляли желать лучшего: государыне лишь путем неимоверных усилий удавалось скрывать глубокое разочарование катастрофой брака старшего сына. С той поры они стали избегать встреч, по крайней мере, с глазу на глаз.

В конце месяца Чарльз намеревался организовать большую охоту на землях замка Сэндрингхэм и заранее радовался, что проведет с сыновьями все выходные дни. Но за несколько дней до назначенной даты Диана сообщила ему, что не едет в Норфолк и намерена увезти Уильяма и Гарри в Виндзорский замок, где они проведут два дня с бабушкой. В своем письме принцесса объяснила, что "царящая в Сэндрингхэме обстановка, по ее мнению, не слишком благоприятна для организации отдыха детей в выходные дни". А еще сослалась на такое обстоятельство: не получила гарантий, что "они не окажутся в компании гостей, присутствие которых ей неприятно" (Патрик Джефсон).

Едва прикрытый намек на миссис Паркер-Боулз. Диана рассчитывала использовать ссору между Букингемским дворцом и дворцом Сент-Джеймс для ведения своей игры, но только проиграла от этого. Решительно настроенные противостоять всяким попыткам внести раскол в их клан, Виндзоры выступили на стороне наследника. После долгого разговора с матерью, впервые за последние несколько месяцев, Чарльз потребовал от супруги пересмотреть свое решение, что оказалось бесполезным.

Уязвленный этим крайним оскорблением, он решил положить конец положению, пагубному, как он считал, для Уильяма и Гарри. 25 ноября, в ходе последней встречи, он объявил жене, что твердо намерен добиться скорейшего развода. За дело взялись адвокаты — и пресса.

...Со своей стороны Диана отправила последние свои вещи из Хайгров и убедила Пола Беррелла уйти со службы у Чарльза и стать ее личным мажордомом. Молодая женщина заставила поменять несколько замков во дворце Кенсингтон, чтобы помешать доверенному лицу мужа по имени Майкл Фосетт входить в ее апартаменты. А принц лично разжег большой костер во дворе своей резиденции в Глочестершире и побросал в огонь все вещи, которые напоминали ему о присутствии в доме жены, включая и свадебные подарки. Обе стороны пережили этот "официальный разрыв" как освобождение. Решив отпраздновать это как следует, невестка королевы Елизаветы организовала небольшую вечеринку для друзей... Но в Букингемском дворце и резиденции премьер-министра на Даунинг-стрит это событие не вызвало особого энтузиазма. "Все, кого это касалось в первую очередь, я имею в виду Роберта Феллоуза, Джона Мейджора и лиц, занимавших одинаковое со мной положение, опасались, что ситуация обернется против Виндзоров,— свидетельствует бывший высокопоставленный чиновник.— Что общественное мнение заявит: "Диана — лучшая из вас. Зачем нужна королевская семья без нее?"" (Тернер Грэхэм).

Однако этот разрыв "не имеет никаких последствий для конституционного устройства страны, заявил глава правительства представителям парламента, равно как и порядок престолонаследия остается неизменным. ... И нет никаких оснований, чтобы принцесса Уэльская не была коронована в положенное время". В ходе консультаций до официального объявления о разрыве архиепископ Кентерберийский, похоже, одобрил решение Чарльза и Дианы, "ибо оно подчеркивает важность института брака и уважение к данным Господу обетам". Он, второе лицо англиканской церкви, все же выдвинул при этом одно условие: "Необходимо тщательно избегать всех внебрачных связей, которые могут стать известны общественному мнению". Но уже тогда это условие казалось совершенно невыполнимым, поскольку Елизавета II с ее железным здоровьем могла исполнять свои королевские обязанности в течение еще 15-20 лет. Королевские хроникеры, как и политические обозреватели страны, посчитали совершенно абсурдным предполагать, что когда-нибудь невестка монархини будет сидеть на троне рядом с мужем, с которым больше не живет.

Миллу гораздо меньше беспокоили последствия разрыва между принцем и принцессой для будущего Дианы, чем сведения, которыми располагали две самые читаемые газеты страны относительно ее связи с будущим монархом. В июле 1992 года бывший руководитель принадлежавшей австралийскому медиамагнату Руперту Мэрдоку группы "Ньюс интернэшнл" сообщил на страницах еженедельника "Спектейтор", что газета "Сан" располагает "весьма компрометирующими документами", касающимися некоторых членов клана Виндзоров. Проведя расследование, советники принца Чарльза установили, что одна или несколько кассет с записями его телефонных переговоров с Камиллой хранятся в штаб-квартире издательской группы в восточном квартале Лондона Воппинг. При этом складывалось впечатление, что некоторые руководители этой группы не решались опубликовывать эти компрометирующие документы, понимая, что новый удар по имиджу и престижу королевской семьи может обернуться катастрофическими последствиями для всего монархического строя. Но вместо них это сделали другие.

13 января 1993 года в начале седьмого утра некий юный сотрудник обменного пункта валют в деловом квартале британской столицы купил у своего коллеги из Сиднея за смешную сумму текст эротико-любовного диалога между наследником короны и его любовницей, этот текст вроде бы первым напечатал австралийский журнал "Нью айдиа". Спустя чуть менее часа этот документ, размноженный на ксероксе в бесчисленном количестве экземпляров, уже гулял по Сити и был разослан по факсу во все уголки мира. В половине седьмого Чарльза разбудил телефонный звонок личного секретаря королевы Елизаветы Роберта Феллоуза. Принц с фатальной покорностью узнал плохую весть. Оба понимали, что появление этой бомбы в Англии дело нескольких часов. Любопытно, что первое чувство сына королевы — некое облегчение. На протяжении уже нескольких месяцев не проходило и дня без того, чтобы его разговоры с Миллой не омрачались упоминаниями об этих таинственных записях. Во время посещения Шетландских островов, где берега оказались черными от нефти, вылившейся из потерпевшего неподалеку крушение нефтеналивного танкера, принц Уэльский объявил, что готов отдать себя на суд сограждан.

Принять какие-либо судебные меры в целях воспрепятствовать публикации этой информации в пределах королевства невозможно. Судебный процесс укрепил бы британцев во мнении, что их будущий король что-то от них скрывал, и подставил Камиллу под мощный пресс средств массовой информации. Чарльз знал, как много ей уже пришлось выстрадать, и хотел прежде всего защитить именно ее. После долгого разговора со своим личным секретарем Ричардом Эйлардом он несколько раз пытался соединиться по телефону с Миддлвик-Хаус, но безуспешно. Рано утром миссис Паркер-Боулз, разбуженная шумом — десятки журналистов собрались у ее дома,— вышла на порог, и один из репортеров проинформировал ее о последних событиях. Единственные ее слова: "Боже мой, я не могу в это поверить! Надо поговорить с мужем". Сразу после разговора с Эндрю она отключила телефон. Муж немедленно выехал к ней из Лондона. На сей раз супруги явно почувствовали, что попали в западню. Ближе к вечеру любовницу наследника престола сфотографировали при возвращении из небольшого кондитерского магазина в деревне Корсхэм, где она купила вечерние газеты. На лице ее читались паника и стресс, хотя она пыталась закрыться шарфом.

"Шесть минут магнитофонной записи, которые могли стоить Чарльзу трона" — под таким заголовком вышла газета "Сан". Главный редактор газеты Келвин Маккензи все же уточнил в своем коммюнике, что "не имел ни малейшего намерения печатать полный текст магнитофонной записи. Мы считаем, что сделали достаточно разоблачений, чтобы предупредить общественность о проблеме, имеющей многочисленные последствия". Публикация телефонных разговоров, перехваченных незаконным путем, преследуется по закону; большинство крупных газет страны весьма сдержанно отнеслись к идее попотчевать читателей содержанием частных разговоров принца. По принятому всеобщему правилу такое вмешательство в частную жизнь личности возможно лишь в случаях, когда может рассматриваться как действия в интересах общественности. "Я прочел указанные документы и принял решение, что мы не станем печатать их ни теперь, ни, по всей вероятности, в будущем,— сказал главный редактор ежедневной газеты "Гардиан" Питер Престон.— ...Но в случае если Чарльз объявит об отказе от своих прав на трон, мы, вполне возможно, вернемся к этому вопросу, чтобы разъяснить нашим читателям побудительные мотивы и последствия всего этого дела. При данном положении дел об этом не может быть и речи". ("Таймс". 14.01.1993).

...17 января воскресные номера ежедневных газет все же решились напечатать тексты, воздействия которых на общественность опасались самые высокопоставленные лица страны. Записанный без разрешения разговор от 18 декабря 1989 года, состоявшийся около часа ночи, впервые публично показал всю глубину чувств любовников.

"Чарльз: Я хочу чувствовать, как отдаляюсь и прижимаюсь к тебе... на тебе, снизу вверх, туда-сюда...

Камилла: О! О! О...

Чарльз: Особенно туда-сюда.

Камилла: О, именно это мне сейчас необходимо.

<...>

Чарльз: Я знаю, что снова переживу это чувство. Не могу без тебя ни одно воскресенье.

Камилла: О, боже!..

Чарльз: Это как передача "Начало недели". Не могу начинать неделю без тебя.

Камилла: Я оживлю тебя!

Чарльз: Да, ты именно так и делаешь!

Камилла: И тогда ты сможешь выносить удары.

Чарльз: И чувствовать себя хорошо.

Камилла: А как же я? Проблема в том, что я хочу тебя несколько раз в неделю.

Чарльз: М-м-м. И я тоже. Я хочу тебя всю неделю, постоянно.

Камилла: О Боже! Не знаю... я мечтаю... жить в твоих брюках... или о чем-то в этом роде. Все было бы настолько проще! Во что бы ты хотел превратиться? Может быть, в трусики? Да, именно так, в трусики...

Чарльз: Или, упаси, боже, в "Тампакс". Вот мне было бы здорово!

Камилла: Да ты и впрямь идиот! А идея великолепная...

<...>

Камилла: О, милый, я хочу тебя прямо сейчас!..

Чарльз: Точно?

Камилла: М-м-м...

Чарльз: Я тоже.

Камилла: К сожалению, к сожалению, к сожалению. О, я столько думала о тебе в Гэрроуби.

<...>

Камилла: Я люблю тебя.

Чарльз: Я тоже тебя люблю. Не хочу вешать трубку.

Камилла: ...О, любимый, думаю, теперь прикажи своему мозгу отдыхать. Спокойной ночи!

Чарльз: Спокойной ночи, милая, и благословит тебя Господь.

Камилла: Я люблю тебя и очень тобой горжусь.

Чарльз: О, я тоже горжусь тобой.

Камилла: Ну что ты, я никогда еще не совершила ничего стоящего.

Чарльз: Это не так.

Камилла: Точно, уверяю тебя.

Чарльз: Самое прекрасное из того, что ты когда-либо совершила,— любишь меня.

Камилла: О, дорогой, уверяю тебя, мне это не составило большого труда!

Чарльз: Ты испытываешь все эти недостойные вещи... пытки, наветы...

Камилла: О, милый, не говори об этом. Ради тебя я вынесу что угодно. Такова любовь, сила любви".

Весь мир увидел наконец Миллу такой, какова она на самом деле. Влюбленная женщина, решившая испытать все счастье, какое ей досталось, она чутко относится к самочувствию друга и готова посвятить ему всю жизнь. Слова принца показали глубину его чувств, ничуть не изменившихся, несмотря на приближение 20-й годовщины со дня их первой встречи. К нежности и образам, которые он у нее вызывал, примешивалась огромная благодарность. И это единственная награда, которая нужна миссис Паркер-Боулз за то, что она всегда была преданной, верной, любящей и сильной. Осознавая ту роль, которую ему неизбежно придется сыграть в истории, Чарльз, несомненно, надеялся, что у будущих поколений хватит ума и времени, чтобы признать решающую роль Камиллы и в его расцвете как человека и мужчины, и в свершении его королевской судьбы. Но ни общество, ни пресса еще не готовы ни понять любовников, ни отнестись к ним снисходительно...

...Во всех аптеках королевства девушки спрашивали у продавцов "Чарли" вместо привычных марок тампонов. Осмеиваемый всеми, принц Уэльский испытывал ощущение, что предал мать, страну, королевскую власть. Охваченный сомнениями, задался вопросом относительно своего будущего и поделился ими с Камиллой. Может быть, им лучше уехать? Может быть, следует отказаться от трона, который с каждым днем становится все более далеким? Может быть, стоит вдвоем начать все заново в каком-нибудь сельском уголке Италии?

В Миддлвик-Хаус ежедневно приходили десятки анонимных писем. Миссис Паркер-Боулз узнали некоторые "почтенные" домохозяйки на выходе из супермаркета "Сейнсберис" в Шипепенхэме; на нее напали на автостоянке перед магазином и забросали пакетами с печеньем и другими кондитерскими изделиями. И Камилла поняла, что она, возможно, самая ненавидимая женщина страны. По ходившим тогда слухам, в распоряжении средств массовой информации еще 27 магнитофонных записей интимных разговоров между любовниками. Поскольку сын королевы Елизаветы и его любовница отказались обращаться в Комиссию по жалобам против действий прессы, окружение будущего короля предприняло контратаку, увеличив количество публикаций в основных газетах королевства. "Они меня простят" — под таким заголовком опубликована статья на первой странице газеты "Дейли мейл". Уверенности в этом не было никакой.

Автор — историк, писатель, специалист по знатным королевским семьям Европы, в особенности по Виндзорам. Часто публикует статьи по этой теме, участвует в съемках документальных фильмов.