Неприкосновенный запас

рекомендует Сергей Васильев

Для нескольких поколений зрителей Большой драматический театр (БДТ) служил эталоном режиссерского и актерского мастерства. Мировую славу этому коллективу, отмечающему в нынешнем году 90-летие, принес в начале 1960-х удивительный мастер — Георгий Товстоногов, сумевший, помимо прочего, собрать уникальную труппу и колоссальной, анафемской волей подчинить актеров-индивидуалистов (а среди них были, на первый взгляд, и совершенно неприручаемые личности вроде Евгения Лебедева, Павла Луспекаева, Иннокентия Смоктуновского, Сергея Юрского или Олега Борисова) своей постановочной эстетике. Каждая премьера БДТ в течение нескольких десятилетий становилась событием, поражая публику масштабом человеческого и исторического измерения сценического повествования, ювелирной проработкой психологических портретов героев и идеальным созвучием актерского ансамбля. Мощь товстоноговского таланта была столь велика и неоспорима, что и сегодня, через 20 лет после смерти выдающегося режиссера, БДТ неукоснительно и практически в недеформированном виде хранит его заветы, прилежно блюдя исповедуемые своим патроном, имя которого носит театр, принципы дотошного прочтения пьесы и вдумчивого постижения роли.

Конечно, может показаться, что путь этот губителен. В конце концов, и самого Товстоногова отличало невероятно острое чувство времени, что делало его спектакли актуальными не только в идеологическом, но и сугубо формальном смысле. Его последователи категорически не ставили перед собой задачу реформировать сложившийся стиль театра — ни молодая режиссура, ни новая драматургия на эту сцену так и не проникли. БДТ по-прежнему предпочитает работать с классической литературой, сторонится авангардных экспериментов и высшим достижением для себя считает правдивое "воссоздание жизни человеческого духа", которое и отождествляет с "истинным искусством". Этот декларативный консерватизм отвадил от театра часть его бывших почитателей и очень сердит некоторых критиков, укоряющих нынешний БДТ за "постный академизм" и "пропахшую нафталином рутину", но даже самые нетерпимые и едкие его недоброжелатели в итоге признают, что и в статусе "музея" эта труппа до сих пор способна дать фору десяткам иных коллективов. Так что в осторожной, с оглядкой на традиции Товстоногова, стратегии БДТ есть своя логика. Да, театр этот во многом живет на проценты старой славы, однако мертвой или фальшивой легендой его уж никак не назовешь. Хотя бы по той причине, что в труппе есть непосредственные носители этой легенды, артисты, воспитанные или долго работавшие с Товстоноговым. И уже само их появление на сцене превращает спектакли БДТ в показательные уроки актерского мастерства.

Речь идет в первую очередь об Алисе Фрейндлих и Олеге Басилашвили, которые сыграют главные роли в "Калифорнийской сюите" Нила Саймона, открывающей нынешние гастроли БДТ в Киеве. Ролей у них на пару целых шесть — пьеса знаменитого американского драматурга состоит из трех трагикомических этюдов, объединенных местом действия — гостиничным номером. Сначала там встречаются и долго выясняют отношения бывшие супруги — желчная и деловитая редакторша популярного еженедельника и степенный голливудский сценарист, затем ссорятся приехавшие на церемонию вручения "Оскара" взбалмошная актриса и ее чопорный муж. В третьем эпизоде жена застает своего ветреного благоверного в номере с молодой любовницей. Эти три истории — как три раунда боксерского поединка, но и три лирические новеллы о любви и одиночестве, обиде и прощении, нежности и отчуждении. А еще — наглядная демонстрация того, как эскизно намеченный автором образ становится благодаря виртуозной актерской игре полнокровным характером, а банальная житейская ситуация — уникальной.

Столь же подробно и изобретательно, с десятками аппетитных деталей и приспособлений, искусно переключая эмоциональные и жанровые регистры — от драмы до чуть ли не фарса, играют эти артисты и в "Дядюшкином сне" по повести Достоевского. Алиса Фрейндлих в роли предприимчивой уездной дамы, решившей выдать свою юную дочь замуж за слабоумного дряхлого князя, фактически ведет этот спектакль, почти не покидая сцену. По восторженному отзыву одного рецензента, актриса жонглирует публикой, как шариком, заставляя зрителей одновременно восхищаться и ужасаться своей героиней. Неотразимое кокетство, гипнотическая женственность, мнимая слабость сочетаются в ее персонаже со стальной волей и безжалостным упорством. Олег Басилашвили создает в образе старого маразматика, который даже двигается, как механическая кукла, маленький актерский шедевр — карикатура на человека неожиданно обретает в финале спектакля такую трепетную нежность, что зрители в зале заливаются слезами.

Рыдают они и в кульминационной сцене — казни главной героини — в спектакле "Мария Стюарт". Как и "Дядюшкин сон", эту трагедию Шиллера поставил нынешний художественный руководитель БДТ Темур Чхеидзе. Знаменитый грузинский режиссер, он, пожалуй, является сегодня еще одним гарантом того, что БДТ продолжает оставаться живой, а не выпотрошенной и мнимой легендой. Как и Товстоногов, Чхеидзе — приверженец классической школы переживания и большого стиля: и в постановке проблем, и в оформлении спектакля, и в способе интерпретации текста, и в непреложной вере в актерскую личность. Человек и его эмоции, искренность его поступка, его страдания, его мысли на сцене для этого режиссера важнее внешних эффектов. И ведь что бы там ни говорили скептики, такой уважительный тон диалога с публикой и сейчас пользуется спросом. Если БДТ иногда и сравнивают с музеем, то это не пыльный провинциальный дом с засиженными мухами экспонатами, а действующая и привлекающая сотни пытливых посетителей сокровищница. В Санкт-Петербурге на спектакли этого театра не попасть. Говорят, недавно Темуру Чхеидзе срочно нужно было усадить на "Дядюшкином сне" внезапно свалившихся на голову друзей — администраторы ничем не смогли помочь своему худруку: что поделаешь — аншлаг.

Национальный театр им. Ивана Франко / с 23 июня